не собирается провоцировать; что проститутка — это не жертва капиталистической системы, а одна из разновидностей халявщиков… В ресторане, сев за общий стол рядом со мной, они были напряжены до тех пор, пока не выпили. После чего начали проявлять лингвистические способности — свободно общаться с соратниками, зная всего несколько слов на языке собеседника. Иногда я подсказывал им.

— Оттуда эти парни? — поинтересовалась Татьяна Риарио де Маркес.

— Трудно догадаться? — задал я встречный вопрос.

— Нет! — показав в улыбке ровненькие острые зубки, ответила она. — Представляла их другими.

— С рогами и хвостом? — подсказал я.

— Почти! — хихикнув, призналась она.

Она теперь сразу занимала место слева от меня. Креветка и остальные французы отнеслись к этому спокойно. Выбирает дама: сегодня этого, завтра того, послезавтра тебя… Другое дело, если отказывает всем. Вот это считается дурным тоном.

Обоим советским офицерам девушка очень понравилась. Как предполагаю, сказывалось продолжительное воздержание. Они добирались сюда три недели на грузовом теплоходе, который после Тунисского пролива сделали похожим на пассажирский лайнер, добавив фальшивую трубу и поменяв флаг на панамский. На подходе к Балеарским островам над ними долго кружили итальянские самолеты и несколько часов сопровождали два эсминца, пока на горизонте не появилась республиканская эскадра.

— Она не шпионка? — шепотом задал мне вопрос Мигель.

— С чего ты взял? — спросил я.

— Очень красивая, — ответил он.

Я повернулся к Татьяне Риарио де Маркес и перевел наш разговор:

— Они считают тебя франкистской шпионкой, потому что очень красивая.

Она улыбнулась немного наиграно и сказала:

— Поблагодари их за комплимент!

На самом деле парень, скорее всего, прав. Во-первых, не из того она сословия, чтобы поддерживать республиканцев, хотя, конечно, бывают самые невероятные исключения. Во-вторых, заметил, что девушка знает французский язык намного лучше, чем старается показать, и внимательно прислушивается, когда разговор заходит на военные темы, и даже сама переводит на них. Когда ей рассказали, как я разделал в пух и прах батарею вражеских гаубиц и о том, что приезжал генерал Лукач и пообещал наградить артиллеристов, как бы между прочим полюбопытствовала, на какой машине он ездит. Я подробно ответил на ее вопрос. Если в ближайшее время вишневую «испану-суизу» обстреляют или подорвут, у меня не останется сомнений.

Пятая колонна, как назвали франкисты свою агентуру в Мадриде во время атаки города с четырех направлений, работает довольно результативно. Постоянно загораются склады, глохнут танки, потому что в баки засыпали сахар или песок, вражеская авиация довольно точно и результативно бомбит тщательно замаскированные цели, в больнице оказываются с сильным отравлением советские советники и переводчики, жившие в престижном отеле, по ночам режут или отстреливают одиноких военных. Выходя ночью из ресторана и возвращаясь на рассвете от Татьяны, я первым делом расстегиваю клапан кобуры. Это в сельской местности нам рады крестьяне, захватившие чужую собственность, которую мы помогаем удержать, а в больших городах, в лучшем случае, считают иностранцами, которые влезли не в своё дело. Нынешние испанцы — не те ребята, которые долго упираются и соглашаются погибнуть за идею. Без нас всё закончилось бы быстрее и с меньшей кровью. Если бы вовремя не подоспели Одиннадцатая и Двенадцатая интернациональные бригады, Мадрид пал бы во время первого штурма. У городского гарнизона был приказ отступить без боя.

61

После трехдневного перерыва мятежники опять решились атаковать. На этот раз в первой линии перед марокканцами двигались немецкие легкие танки «Pz. Kpfw.1 (Панцер-1)». Я воспринимал их, как бронетранспортеры, потому что из башни вместо пушки торчали два расположенных горизонтально на одной линии, тонких ствола пулемётов калибром семь и девяносто две сотые миллиметра. Экипаж два человека, водитель и командир. По грунтовке максимальная скорость двадцать пять километров в час — хороший велосипедист обгонит. Броня толщиной до тринадцати миллиметров. Осколки снарядов трехдюймовки прошивали ее запросто. Судя по тому, как рывками, с остановками надвигались танки, экипажи слабо обученные, скорее всего, испанские.

— Смотрите и запоминайте, — приказал я Мигелю и Педро.

Когда первая линия вышла на пристрелянное место, я передал через связиста команду открыть огонь. Через несколько секунд над нашими головами просвистели четыре снаряда. Легли между танками, один из которых сразу остановился, и из него выбрались два члена экипажа, довольно резво побежали в тыл. Это не понтовитые итальянцы. После второго залпа у другого танка размоталась гусеница, из-за чего замер боком к нам.

— Эх, сейчас бы прямой наводкой его! — огорченно воскликнул Педро. — Может, прикатим одну пушку сюда?

— У нас слишком мало снарядов, чтобы тратить их на добивание. Враг выведен из боя, нанести урон не может, значит, забыли о нём. Ночью пехота раскулачит его и подожжет, закинув внутрь бутылки с бензином, — ответил я.

При слове «раскулачит» оба напряглись. Наверное, деревенские, не понаслышке знают, что это такое.

Третий залп угодил во вторую линию из пехотинцев-марокканцев, кривую и жиденькую, убив и ранив несколько человек. Остальные тут же рванули в обратную сторону, даже не захватив раненых. Их добьют наши. Марокканцы пленных не берут и им отвечают взаимностью.

— В следующий раз один из вас остается здесь и передает на испанском языке целеуказания на батарею, а второй руководит стрельбой пушек. Потом поменяетесь. Сейчас кинем монету, — решил я и достал серебряную монету в одну песету выпуска тысяча девятьсот тридцать третьего года, на аверсе которой восседала на каменной подставке босая дама Испания с колосом в руке, а на реверсе герб с коронной и Геркулесовы столбы по бокам.

Мигель выбрал орел и выиграл.

В этот момент я и услышал гул самолетов. Это была эскадрилья трехмоторных «Юнкерсов-Ю52/3мг3е» из четырех троек, построенных клином. Испанцы называют их индюшками. Наверное, из-за неубирающегося шасси. Пассажирская версия сейчас основная в компании «Люфтганза», которая, поглотив после отмены послевоенных ограничений «Женевские авиалинии», теперь летала в мой кантон под своим названием. Мне разрешили осмотреть самолет, посидеть в кабине в одном из первых, когда его заправляла компания «Нефтепродукты Женевы». Для того времени был очень продвинутым. Семнадцать пассажиров перевозил со средней скоростью двести тридцать километров в час на расстояние тысяча четыреста километров. Правда, топлива жрал много, но оно отбивалось, благодаря перевозке еще и почты и других попутных грузов, которые брали в придачу к пассажирам. Боевая версия оснащена двумя пулеметами семь и девяносто две сотые миллиметра, один на турели над фюзеляжем, второй под ним в откидной «корзине», и может взять в два отсека две бомбы весом