У вас свои законы — у меня свои.

Я не успеваю! — завопил куалькуа. — Пётр, я не успеваюнейтрализовать яд!

Что ж тут поделать… расплата. Отбирая чужую жизнь — будьготов отдать свою.

Я всё ещё ковылял — хотя в глазах меркло, а сознаниетуманилось. Сейчас меня мог добить ребёнок — я не поднялся бы с ног послелёгкого толчка.

Прости…

Надо же. Какие человеческие слова.

Мир застилало белое сияние. В ушах звенело. Нет, я не дойдудо ограды, я упаду здесь, в центре Врат…

Пётр!

Я потерял сознание.

Пётр!

Пётр!

Пётр!

Зачем он бубнит моё имя?

Неужели куалькуа не понимает, что умирать надо в тишине. Темболее теперь, когда уже нет ни удушья, ни скованности — словно плывёшь в тёплыхволнах, и кажется, что всё хорошо…

Только голова — болит. Ноет в висках.

Мне уже знакома эта боль.

Пётр, очнись! Ты слышишь меня? Отвечай! Ты живой? Отвечай!

Живой? Наверное. Если там что-то и будет — то уж никак неупрямый куалькуа. Маленький, трусливый, равнодушный божок. Как долго онукрывался в своём равнодушии… но любому равнодушию приходит срок. И теперь янужен ему — ходячее вместилище для разума, не любящего выползать в жестокий иогромный мир. Надо же — спас…

Пётр! Открой глаза. Встань.

Я подчинился. Чего доброго, куалькуа ещё решит помочь мне вуправлении собственным телом. Не стоит создавать прецедент.

Закат.

Какой красивый закат.

Я лежал на траве — сухой, колкой осенней траве, покрывающейпологий склон холма. Вдали багровыми и золотыми стёжками тянулся лес.

Осень?

— Где база, куалькуа?

Присев, я провёл рукой по лицу. Мгновение назад здесь зияларана.

Теперь осталась лишь запёкшаяся кровь, а под ней — грубыйрваный шрам.

— А без следов зарастить — слабо? — спросил я.

Полная опустошённость. Я был выжат досуха, не осталось ничувств, ни эмоций. Зелёные экологи, не любящий своё имя Снег, искорёженная«дельта», пытавшийся меня сожрать капитан Галис — всё это было далеко-далеко.Остался лишь осенний мир, осень — почти русская осень, прохладный звенящийвоздух.

Рану закрывал не я.

— А кто? — глупо спросил я.

Врата сработали. Ты прошёл в другой мир.

Кивнув, я согласился с его словами. Это и впрямь не моглабыть та планета. Не потому, что вместо джунглей я видел обычный лес, не потому,что было очень тихо. Просто у каждого мира — свой запах. И в прямом, и впереносном смысле. Так вот, здесь — не пахло войной.

— И кто же меня спас?

Врата. Твой организм был очищен от яда. Поврежденияустранены. Все внесённые мной модификации — тоже.

— Нас опять постигли, куалькуа?

Да.

— Сколько прошло времени, куалькуа?

Сколько весит закат? Как пахнет звук флейты? Как звучитприкосновение материнской ладони?

— Да ты поэт…

Я постиг тебя, Пётр. Теперь я могу общаться отвлечённымиобразами.

Я встал и огляделся.

Как тихо.

Как хорошо.

— Может быть, здесь вообще никого нет? — спросил я с робкойнадеждой. Куалькуа не ответил. Пускай.

Лес, поля, вдали — змейка реки. Небо темнеет, солнцеопускается за горизонт — быстрее, чем на Земле. И начинают проглядывать звёзды— на ещё светлом небе. Я по-прежнему в Ядре.

И всё же мне здесь нравится.

Я начал спускаться с холма. Оглянулся на миг, ощутил Врата.Почему они так долго не работали? И почему всё же спасли меня?

Кто-то следит, кто-то заинтересован во мне. Может быть, явсего лишь игрушка. Но мной пока не наигрались и даже готовы починить.

— Куалькуа, убери шрам, — попросил я.

Не хочу.

— Что?

Ты был восстановлен именно до такого состояния. Не стоитвмешиваться без особой необходимости.

— Трусишь, дружок, — прошептал я.

Раса, не знающая страха, умирает.

Я пошёл к реке. Машинально, повинуясь обрывкам знаний изпрочитанных когда-то книг. Река — море — жизнь. Всё живое тянется к воде. А ядолжен, обязан выбраться. Я ведь даже не знаю пока, что такое Тень. Мне надоразыскать деда, Данилова, Машу. Надо вернуться на Землю — и найти для неёзащиту.

Неплохой набор занятий для человека, который едва не умер отсамоотравления.

— Как ты думаешь, с остальными происходит то же самое? —спросил я. — Или они не прошли во Врата? А, куалькуа?

Симбионт не отвечал. Но я и не нуждался в ответе.

— Одного не пойму — зачем гонять меня по разным планетам?Если чужой разум способен мгновенно меня постичь… всё равно что я стал бызабавляться с детским конструктором. Собирать по-всякому, складывать фигурки…словно и так не понятно, что можно собрать, а что нет… Я смысла их действий непонимаю! Зачем?

А может быть, смысла и нет? Не знаю. И куалькуа не знает,вот и молчит.

— Геометры… тоже не понимаю. Ну, наткнулись насверхцивилизацию. Метаморфы… Врата… «Дельты»… я понимаю, они посильнее кораблейГеометров… Пусть у Тени — триста, пятьсот планет… Всё равно не должны они былиубегать! Для них ведь трудности — повод для энтузиазма. А Тень не особенно-то изащищена! Если не пользоваться Вратами, так вообще можно работать без проблем.Внедряться, вести своё регрессорство… Чего они могли испугаться? Даже я небоюсь…

Куалькуа не отвечал.

И я выдохся. Вопросов было много, ответов не прибавлялось.Оставалось только идти.

— Главное — понять. Знаешь, куалькуа, люди всегда от этогострадали. Нам главное понять, мы считаем, что тогда со всем можем справиться. Акогда не удаётся — так сразу начинаются неприятности. Вот как джамп… соорудили,начали пользоваться, а понимания как не было, так и нет. Ну и влипли…извозчики. Одна радость, что чужие джамп не переносят.

Ты ошибаешься.

Я сбился с шага.

— Что?

Джамп способны перенести как минимум две расы. Счётчики имы.