Боевая трансформация?

Понравилось ему лепить из меня оружие…

— Подожди, — шепнул я. Наверное, слишком громко. Тень ужепроплывала рядом — неуклюжая, угловатая. При звуке моего голоса что-тошевельнулось. Огонёк поплыл вверх… будто глаз выискивал меня.

Я встал на корточки, готовясь рвануть подальше от берега.

— Эй! Кто здесь?

Голос был негромкий, но по воде расходился отлично.Вздрогнув, я застыл на месте.

— Есть кто? — с лёгкой неуверенностью спросили снова.Наверное, замерев, я мог скрыться. Жёлтый огонёк покачивался, выискивая меня…монстр проплывал.

И вдруг морок рассеялся.

Какой ещё монстр!

Плот и человек, стоящий с фонарём в руке!

— Эй! — крикнул я. — На борту!

Мы говорили на языке, отличном от уже знакомого мне. Вратавновь подготовили меня к очередной планете Тени.

— Эгей! — радостно отозвался голос. — Ты один?

— Да. — Я вскочил и бросился вдоль берега. Неспешноудаляющийся плот внезапно превратился в центр Вселенной. Нет, нет, я не хочуоставаться один на берегу! — Подождите!

— Мотора нет, — добродушно, но с лёгкой тревогой откликнулсянезнакомец. — Ты доплывёшь?

Доплыву ли? Да он что, шутит? Тут и двадцати метров нет… подну дойду…

Я бросился в воду. Пробежал несколько шагов — глубинанарастала стремительно, нырнул.

Вода казалась тёплой. Оказывается, я незаметно успелзамёрзнуть…

Жёлтый огонёк приближался, превращаясь в маленький круглыйфонарь. Я чуть не налетел на плот, вцепился в скользкие брёвна. Самый что ни наесть классический плот. Навстречу мне протянулась рука.

— Давай выползай…

Самое главное, что было в этом голосе, — тепло. Может быть,чуть-чуть тревоги… но посмотрел бы я на земного туриста, так легко берущего вглухомани и посреди ночи случайного попутчика.

— Спасибо, — прошептал я, выбираясь на плот.

Человек молча поднёс фонарь к своему лицу. Я ничего несказал, но жест оценил.

Мужчина. Средних лет — может быть, за тридцать, может быть,под сорок. Впрочем, после покойного долгожителя Галиса я не рисковал судить овозрасте аборигенов. Кожа тёмная, похоже, не от загара, а от природы, волосычёрные, прямые. Лицо очень спокойное, серьёзное, но не напряжённое. Лишь вглубине глаз — колючие искорки, будто не всю жизнь он сплавлялся на плотах ивылавливал из воды нервных инопланетян. Чем-то на Данилова похож, толькокрепче, куда крепче. Такие мужики мгновенно нравятся юным девушкам. Я, наверное,никогда таким не стану. На нём были лишь шорты из серебристой ткани, мгновенновоскресившие в памяти Ника Римера и Геометров.

— Спасибо, — повторил я.

Мужчина неторопливо повернул фонарь, посветил на меня. Язажмурился, пережидая осмотр.

— Ну у тебя и шрам, приятель, — сочувственно сказал он,опуская фонарь. — И свежий, верно? У кого такие зубки?

Я глубоко вдохнул.

— У метаморфа.

— Ясно. Считай, дёшево отделался. Он далеко?

— Он мёртв.

Мужчина молчал. Вопрос был во взгляде — «как»?

Нет. Я не мог ему врать.

— Я… тоже метаморф. В какой-то мере.

— Понятно. У нас это не принято.

— Хорошо. Я и не собираюсь…

Кивок — будто всё сказанное было мелочью, недостойнойвнимания. Пообещал я не превращаться в чудовище — ну и ладно, ну и хорошо.

— Кэлос. Так меня зовут. Это имя не значит абсолютно ничегони на одном из языков Тени. Потому мне и нравится.

— Здравствуй, Кэлос. Меня зовут Пётр. Это тоже ничего незначит на языках Тени.

— Ошибаешься. На диалекте Земли Изначальной это словоозначает «страж».

Он улыбнулся.

— Страж? — тупо повторил я.

— Страж, хранитель, диверсант. Смотря какой период брать, номне больше нравится первое значение. Нет, я не оттуда. Не смотри так удивлённо.

— Я не удивляюсь.

Кэлос кивнул:

— Ты у нас недавно?

— Совсем. Я прошёл Вратами.

— Понятно. Это сразу видно. Ты не волнуйся.

Надо же — меня успокаивают.

— И тише говори, сына разбудишь.

Я кивнул. Покосился назад — на «корме» плота было что-товроде шалаша. Сразу вспомнились «Приключения Гекльберри Финна».

— Ага, — тихонько сказал я.

— У нас приключение? — послышалось из шалаша.

Кэлос развёл руками. Без особого огорчения сказал:

— Ну вот. Просьба снимается по запоздалости… Верно, Дари!Приключение.

Из шалаша на четвереньках выбрался мальчишка лет десяти.Тоже смуглый, но посветлее Кэлоса. Выпрямился, изучающе уставился на меня.

— Боюсь, я довольно скучное приключение, — промямлил я.

Мальчик, похоже, так не считал. Из его глаз мигомулетучилась сонливость.

— Это у вас форма? — звонко спросил он.

Кэлос вздохнул:

— Дари!

— Извините.

Мальчик смутился. Хороший мальчишка, ещё не потерявшийдетской откровенности и непосредственности.

— Меня зовут Дари, — немножко церемонно сказал он.

— Пётр, — в тон ответил я.

Набрав воздуха, мальчик выпалил:

— А это военная форма?.. Ой…

Кэлос погрозил ему. Как-то натужно улыбнулся мне:

— С детьми ничего не поделаешь. Лучше ты ответь.

— Военная, — сказал я. — А шрам на щеке…

Поймав взгляд Кэлоса, я закончил:

— От одного нездешнего чудовища. Но оружия у меня с собойнет, честное слово. И вообще ничего интересного. Даже камешка с другой планеты.

— Жаль, — серьёзно сказал мальчик. — А то я коллекциюсобираю.

Фонарик оказался непростой. На нём Кэлос разогрелприпоздалый ужин — прямо в пластиковых тарелках. Похоже, они скорее играли впримитивные технологии, эти двое странных плотогонов, отец и сын.