– Даже не знаю, следует ли вам об этом говорить, докторКалгари.

– Прошу вас, скажите. Полагаю, что смогу вам помочьразобраться.

Хьюш задумчиво па него посмотрел:

– Вы принимаете слишком близко к сердцу случившееся, не такли, доктор Калгари?

– Да, принимаю. Поймите, я несу ответственность за то, чтопо этому делу возобновилось расследование. И даже за две последние трагедии янесу ответственность. Девушка будет жить?

– Наверное, будет. Колотая рана не затронула сердце, номогла бы и затронуть. – Хьюш покачал головой. – Вечная беда. Людинедооценивают, насколько опасен всякий убийца. Странно, но это именно так. Всемье Эрджайл понимали, что среди них находится убийца, и они обязаны быливысказать полиции свои соображения. Единственный способ выявить убийцу – этонемедленно сообщить полиции все, что известно. А они этого не сделали,затаились и скрытничали. Филип Дюрант был славным и умным парнем, но и для негопроисшедшее явилось не более чем своего рода игрой. Он начал подстраиватьокружающим разные ловушки, что-то узнал, или, по крайней мере, так думал.Кому-то еще тоже показалось, что он что-то знает. Результат: мне звонят исообщают, что его убили, ткнули чем-то острым в затылок. Вот что значитдразнить убийцу и не понимать, какую он представляет опасность. – Помощникинспектора замолчал и откашлялся.

– А эта девушка? – спросил Калгари.

– Девушка что-то знала, но не пожелала рассказывать. На мойвзгляд, она была влюблена в этого парня.

– Вы о ком говорите, о Мики?

Хьюш кивнул:

– Да. Я бы сказал, что и Мики был в нее по-своему влюблен.Но даже любовь бессильна, если человек теряет от страха рассудок. Она сама непонимала, насколько опасны ее сведения. Вот почему, увидев труп Дюранта, онаопрометью бросилась в объятия Мики, а он воспользовался представившейсявозможностью и пырнул ее.

– Это всего лишь предположение, не так ли?

– Вовсе не предположение, доктор Калгари. У него в карманеоказался нож.

– Тот самый нож?

– Да, окровавленный нож. Мы сделаем анализ, и, не сомневаюсь,это окажется ее кровь. Ее кровь и кровь Филипа Дюранта.

– Но этого не может быть!

– Кто говорит, что этого не может быть?

– Хестер. Я позвонил ей, и она мне все рассказала.

– Рассказала, а что же именно? Видите ли, дело исключительнопростое. Мэри Дюрант спустилась на кухню, и, когда она вышла из комнаты, еесупруг был жив. Это было без десяти минут четыре. В это время Лео Эрджайл иГвенда Воугхан находились в библиотеке, Хестер была у себя в спальне на второмэтаже, Кирстен Линдстрем – на кухне. Вскоре после четырех часов на машинеприехали Мики с Тиной. Мики прошел в сад, а Тина поднялась по лестнице следомза Кирстен, которая незадолго перед тем понесла наверх Филипу кофе сбисквитами. Тина остановилась, поговорила с Хестер, потом подошла к миссЛиндстрем, и они вместе обнаружили труп Филипа.

– И все это время Мики находился в саду. Разве это непревосходное алиби?

– Не забывайте, доктор Калгари, что в саду неподалеку отдома растет большая магнолия. Ребятишки наловчились по ней карабкаться, а Микив особенности. Это был его излюбленный способ проникать в дом и исчезать изнего. Он мог залезть на дерево, пройти в комнату Дюранта, ударить его ножом инезаметно удалиться. Разумеется, он должен был все рассчитать с точностью досекунды. Но парень был в отчаянном положении и сделал все для того, чтобы любойценой помешать Тине встретиться с Дюрантом. Спасая себя, он был вынужден убитьих обоих.

Минуту-другую Калгари размышлял.

– Вы только что сообщили, будто Тина пришла в себя нанесколько минут. Не смогла ли она сказать, кто же ударил ее ножом?

– Она произнесла несколько бессвязных слов, – задумчивопроговорил Хьюш. – В общем-то я сомневаюсь, вернулось ли к ней сознание вполном смысле этого слова. – На его лице появилась усталая улыбка. – Хорошо,доктор Калгари, я в точности передам вам ее слова. Прежде всего она назвалаимя. Мики…

– Значит, она его обвинила? – спросил Артур.

– Похоже, что так, – кивнул Хьюш. – Остальные ее слова неимеют никакого смысла. Чистейший бред.

– Что же все-таки она сказала?

Хьюш опустил взгляд на лежавший перед ним листок бумаги:

– Сначала она сказала: «Мики». Потом, помолчав, продолжила:«Чашка была пустой…» – а после новой паузы добавила: «Голубка на мачте». – Онвзглянул на Калгари: – Вы не знаете, что это может означать?

Калгари отрицательно покачал головой и повторил:

– «Голубка на мачте». Чрезвычайно любопытно.

– Но она вложила в эти слова какой-то смысл, что-то пыталасьвыразить. Правда, не стоит их напрямую связывать с убийством. Бог знает, какиебредовые видения теснятся порой в сознании человека!

Несколько минут Калгари молча сидел, задумавшись, и наконецспросил:

– Вы арестовали Мики?

– Мы его задержали. В течение двадцати четырех часов емубудет предъявлено обвинение. – Взглянув исподтишка на Калгари, Хьюш продолжил:– Полагаю, что ответ на мучивший нас вопрос оказался довольно неожиданным. Выего не предвидели?

– Нет, – ответил Калгари. – Насчет Мики у меня не было нималейших подозрений. Да и теперь я не верю, что он убийца. – Он поднялся. – Япо-прежнему думаю, что я на верном пути, но понимаю, что мои соображенияпрозвучат для вас неубедительно, а потому оставлю их пока при себе. Мне надоеще раз съездить в «Солнечное гнездышко» и поговорить со всеми его обитателями.

– Хорошо, – проговорил Хьюш, – будьте осторожны, докторКалгари. Кстати, какова ваша основная мысль?

– Оцените ли вы мои соображения, если я сообщу вам, чтопреступление объясняется страстью?

Хьюш приподнял брови:

– Существует множество страстей, доктор Калгари. Ненависть,скупость, жадность, страх – все это страсти.

– Когда я сказал, что преступление объясняется страстью, топодразумевал при этом вполне определенный смысл, в котором обычно употребляетсяэто слово.

– Если вы имеете в виду Гвенду Воугхан и Лео Эрджайла, то,признаюсь, и мы так думали, но наши предположения не подтвердились.

– Все выглядит значительно сложнее, – возразил ему АртурКалгари.

Снова сгущались сумерки, когда Калгари подошел к «Солнечномугнездышку», как и в тот вечер, когда он впервые посетил этот дом. «Змеиноегнездышко», – подумал он про себя и нажал кнопку звонка.