– Подробности мне неизвестны, но, видимо, все так и было. Япо-прежнему утверждаю: он это сделал. Несчастья, за этим последовавшие, исмерти… да, эти жуткие смерти… на его совести. По милости Джако случилось!

– Кирстен, ты же всегда любила Джако! – воскликнула Хестер.

– Возможно, – ответила Кирстен, – возможно. Но повторяю, онбыл коварен.

– В какой-то мере вы правы, – сказал Калгари, – но, с другойстороны, и ошибаетесь. Контузия или не контузия, но память у меня совершенноясная. В тот вечер, когда была убита миссис Эрджайл, в указанное время яподвозил Джако на своей машине. У него не было ни малейшей возможности –повторяю эти слова со всей ответственностью, – не было ни малейшей возможностив тот вечер убить свою приемную мать. Алиби твердое.

Лео обеспокоенно заерзал в кресле.

Калгари продолжал:

– Вам кажется, что я без конца повторяю одно и то же? Несовсем так. Необходимо принять во внимание кое-что еще. Например, заявлениепомощника инспектора Хьюша, согласно которому Джако давал свои показания оченьуверенно и бойко. У него все было тщательно подготовлено и придумано, словно онзнал, о чем ему придется рассказывать. Сопоставим мнение помощника инспектораХьюша с мнением доктора Макмастера, долгое время изучавшего психологиюпреступников. В разговоре со мной он сообщил, что его не удивляли посеянные вдуше Джако семена жестокости, но он был бы крайне удивлен, если бы Джако самрешился на убийство. По его мнению, в убийстве, о котором идет речь, Джакосыграл роль не исполнителя, а подстрекателя. И вот я подошел к тому моменту,когда должен спросить себя: знал ли Джако, что в тот вечер должно произойтипреступление? Знал ли он, что ему потребуется алиби? Не потому ли он тактщательно продумал свои ответы? Если мои предположения верны и миссис Эрджайлбыла убита кем-то другим, но Джако знал о готовящемся убийстве, то его с полнымправом можно назвать подстрекателем и соучастником преступления.

Калгари обратился к Кирстен Линдстрем:

– Вы согласны с этим, не так ли? Вы тоже так думаете илихотели бы думать иначе? Вы попытались внушить себе, что все-таки не вы, а Джакобыл убийцей миссис Эрджайл. Вы совершили преступление, находясь под еговлиянием, и потому считаете, что всю вину можно возложить на него.

– Я? – пролепетала Кирстен Линдстрем. – Я? Что вы говорите?

– Я говорю, – решительно заявил Калгари, – что в этом домебыл лишь один человек, который во всех отношениях мог быть сообщником Джако. Иэтот человек – вы, мисс Линдстрем! На совести Джако немало грехов. Он умелвозбуждать страсть в пожилых женщинах и искусно этим умением пользовался. Унего был дар вызывать сочувствие и доверие. – Калгари подался вперед. – Вывлюбились в него, не так ли? – негромко произнес он. – Он заставил васповерить, что вы небезразличны ему, что он хочет жениться на вас и что, как толькос этим делом будет покончено и он сможет бесконтрольно распоряжаться деньгамисвоей матери, вы обвенчаетесь и куда-нибудь уедете. Все верно, не так ли?

Кирстен в ужасе разглядывала Калгари. Она молчала и,казалось, потеряла дар речи.

– Это был жестокий и бессердечный акт, – сказал Артур. – Втот вечер Джако срочно потребовались деньги, над ним нависла опасность ареста итюремного заключения. Миссис Эрджайл отказала ему в деньгах. Получив отказ, онобратился к вам.

– Думаете, – выдавила из себя Кирстен, – думаете, я взяла быденьги миссис Эрджайл, вместо того чтобы дать ему свои собственные?

– Нет, – пояснил Калгари, – вы бы дали ему собственныеденьги, если бы их имели. Но, думаю, у вас их уже не было. Хоть миссис Эрджайли обеспечила вам приличную ежегодную ренту, но, видимо, к тому времени Джакоуже пустил по ветру все ваше состояние. Когда миссис Эрджайл поднялась к своемумужу в библиотеку, вы вышли из дома к ожидавшему вас Джако и получили от негонаставления. Сначала вы должны были принести ему деньги, а затем убить миссисЭрджайл, прежде чем она обнаружит пропажу и забьет тревогу. Дело, как онобъяснил, пустяковое. Следует лишь ударить ее по затылку и выдвинуть все ящики,чтобы навести остальных на мысль о грабителе. Джако сказал, что это не вызоветболи и она ничего не почувствует. Себе же он организует алиби, а вам следуетуложиться в определенные сроки – от семи часов до половины восьмого.

– Это неправда, – сказала Кирстен. Ее пробирала дрожь. – Высумасшедший, если такое говорите. – Казалось странным, что в ее голосе нечувствовалось возмущения. Слова прозвучали как-то устало и невыразительно. –Это неправда, – повторила Кирстен. – Но даже если бы в ваших словах была хотькапля истины, то неужели я допустила бы, чтобы его обвинили в убийстве?

– Да, вы предвидели такое обвинение, – сказал Калгари. – Какбы то ни было, но он внушил вам, что у него будет алиби. Вы, по-видимому,рассчитывали, что его задержат по обвинению в убийстве, а потом установятневиновность. Таков был план.

– Но он не сумел оправдаться, – заявила Кирстен. – Почему жея не выручила его?

– Вы бы выручили его, если бы не возникло некотороеосложнение. На следующее после убийства утро здесь появилась супруга Джако. Оего женитьбе вы ничего не знали, женщине пришлось два раза повторить, что онажена Джако, прежде чем вы ей поверили. В одно мгновение рухнул ваш мирок. Выузрели подлинную сущность Джако – холодного и бессердечного человека,использовавшего вас в своих целях. Вы поняли, что он заставил вас сделать.

И вдруг Кирстен заговорила. Слова полились бессвязнымпотоком:

– Я любила его… Всей душой любила. А оказалась дурой,влюбленной старой дурой. Он сделал меня такой… заставил поверить в любовь.Говорил, что молоденькие девчонки его не интересуют. Говорил… не могу сказатьвам всего, что он говорил. Я любила его. Клянусь, что любила. И вдруг являетсяэта пустышка, глупое, заурядное существо. Я раскусила всю его ложь, всековарство… С его стороны коварство, не с моей.

– В тот вечер, когда я впервые сюда пришел, – сказалКалгари, – вы страшно испугались, не правда ли? Вы страшились грядущего,тревожились за других. За Хестер, которую любили, за Лео, к которому питалипривязанность. Но главным образом опасались за себя. И вот видите, куда васпривел страх… Ваши руки обагрены кровью еще двух человек.

– Вы утверждаете, что я убила Тину и Филипа?

– Вы убили Филипа, – проговорил Калгари. – Тина недавноочнулась.

Плечи Кирстен поникли, словно надломились под тяжестьюотчаяния.

– Значит, она сказала, что я пыталась ее убить. Но она самаоб этом не подозревала. Конечно, я рехнулась, ополоумела от страха. Все таксразу надвинулось, я не видела другого выхода…

– Хотите, я расскажу вам, что сообщила Тина, когда к нейвернулось сознание? – предложил Калгари. – Она сказала: «Чашка была пуста». Японял, что это значило. Вы сделали вид, будто несете кофе Филипу Дюранту, а насамом деле вы уже убили его и выходили из комнаты, когда услышали, чтоприближается Тина. Вы оглянулись и притворились, что заходите с подносом вкомнату к Филипу. Уже после, потрясенная смертью Филипа и едва не потерявшая отстраха сознание, Тина все-таки машинально заметила, что упавшая чашка оказаласьпустой, а возле нее на полу не было ни малейших следов кофе.