Картина вырастающей на глазах планеты оказалась настольконепривычной, что Сварог закрыл глаза, чтобы, скажем, крыша ненароком не съехалаили чтобы не затошнило, как десантника-новобранца на первом выбросе.

Он открыл глаза, когда почувствовал, как ял перешел извертикального в горизонтальный полет. Небо, можно надеяться, на этот разнастоящее, облака – все как и тогда, когда машина вдруг перестала слушатьсяруля. Собственно, так и должно быть – он вернулся туда, откуда начались егозаатмосферные злоключения. Ял вновь подчинялся приказам своего пилота, силы злаотправлены в глубокий нокаут и вроде бы пока отвязались от него – в общем, всепрекрасно. Но надо срочно лететь к Гаудину за разъяснениями и выработкойсовместного плана действий.

А не было ли последнее приключение кошмарным сном наяву,мороком, наваждением, местным кратковременным психическим заболеванием? –вдруг нашло на Сварога вот такое раздумье. Уж больно все непра…

Раздумью суждено было оборваться на этом самом месте.

Он уловил краем глаза движение слева, за левым плечом – нафоне облаков молниеносно промелькнула узкая, хищная тень. Но повернуть тудаголову так и не успел – ял словно грянулся о невидимую стену, едва не встал надыбы, клюнул носом, провалился вниз, в облака, пробив их насквозь. Земля внизунеслась стремительной полосой смазанного, неопределенного цвета, стремительноприближалась.

Сварог дергал рычаги, беспорядочно перебирал «птичьи лапы»,крутил – все напрасно. Оба бортовых компьютера погасли, стали пустымистеклянными полушариями, слепыми бельмами. Его стала засасывать слепая паника.Такого не должно было случиться…

Ял не летел вниз камнем, даже не пикировал, но траекторияспуска все же была довольно крутой. К тому же его мотало во все стороны,швыряло и разворачивало, несколько раз сменилось направление полета, внизумелькали, тут же пропадая за спиной, размытые пятна и полосы, земляразрасталась, горизонт все более суживался, стягивался…

Сварог ощущал машину, как мертвый, совершенно мертвый кусокжелеза, лишь его о присутствие на борту удерживало ял в воздухе – лар не может разбиться,упав с высоты, чересчур уж это фундаментально…

Сварог таращился вниз, смаргивая слезы и щурясь, –защита исчезла, тугой поток воздуха безостановочно хлестал по лицу, обжигая,ослепляя. Мелькнула широкая река, пронеслись совсем близко высокие склоныскальных отрогов, ял едва не чиркнул по ним брюхом, скалы взметнулись надголовой, машина плюхнулась оземь, под дикий скрежет, высекая искры днищем,взметывая полосы песка и крупной каменной крошки, пробороздила сухой каменистыйгрунт. И замерла, сдохнувши окончательно.

Шляпы на голове не было – сдуло неизвестно когда. Сварогдолго не решался перекинуть ногу через низкий борт – ял показался вдруг роднымдомом, уютным и спасительным, просто невозможно было его покинуть.

И все же он решился. Вылез на землю. Дрожащими пальцамисунул в рот извлеченную из воздуха сигарету, пробормотал заклятье. На кончикеуказательного пальца вспыхнул невысокий огонек. Сварог жадно затянулся.Огляделся вокруг. Сухая земля и безжизненные бурые скалы. Ни травинки, нидеревца.

Отшвырнув окурок, Сварог зачем-то тщательно размял егокаблуком, словно опасался зоркоглазых индейских следопытов. И тут же зажегновую сигарету. Коснулся кожуха. Откинулся квадратный кусок лакированнойобшивки, в образовавшемся углублении было пусто и темно. Вот так…

В двигателе каждой машины ларов золотисто светился шарикапейрона размером с грецкий орех, обладавший сроком жизни, сравнимым свозрастом секвойи. Ял Сварога был совершенно новеньким, мог послужить беззамены питания и его далеким правнукам – даже учитывая, что средняяпродолжительность жизни лара составляла около семисот лет. И Сварог ни от когоне слышал о силе, способной уничтожить конденсированный апейрон…

– Когда нас бьют, нас бьют серьезно… – проворчалон под нос.

Несомненно, он приземлился на Харуме, единственномконтиненте Талара, где во всех без исключения странах, даже крохотныхкоролевствах, графствах и княжествах Вольных Майоров, хватает агентов Гаудина,где в каждой стране есть императорский наместник и при нем – канцелярия. Так чтона первый взгляд задача кажется простой – следует добраться до населенных мести торжественно объявиться, где надлежит. Но нельзя забывать, что в великомгерцогстве Харлан и королевстве Горрот нет более верного способа самоубийства,чем появиться в одежде цветов графов Гэйров, при накидке и мече, украшенных ихродовым гербом. Сварог знал лишь самое необходимое – помнил карты и мог найтидорогу, знал, как отличить по одежде дворянина от члена городской гильдии илисословия, как к ним ко всем нужно вежливо обращаться, а как – презрительно, нопредставления не имел о здешней повседневной жизни, чего не смогут заменитьсамые подробные справочники, каталоги и атласы. Но делать нечего. Нужно идти.

Почему-то он был уверен, что не стоит торчать возле яла,дожидаясь спасателей. Они давно появились бы, окажись авария замечена. Сопекавшими его людьми Гаудина определенно что-то случилось. Если помощь непришла немедленно, может не появиться вовсе. Рассчитывать нужно только на себя.

Странно, но эта печальная истина успокоила Сварога. В концеконцов он был обут, одет, вооружен мечом и шауром – устройством для метаниясеребряных звездочек. Голод и жажда ему не грозили, он мог создать себе любуюеду и питье, от походного сухого пайка до изысканных яств. Его нельзя ни повесить,ни утопить, ни сжечь на костре. Скверная ситуация, но отнюдь не безвыходная.Бродяга, одаренный таким умением и способностями, – и не бродяга вовсе…

Сварог стал карабкаться вверх по наиболее подходящему дляэтого склону, предварительно сбросив церемониальную накидку – нечто вроде пончодо колен, перехваченное золотым поясом, украшенное спереди и сзади гербами. Онободрал пальцы, испачкался, вспотел, но довольно быстро выбрался на вершину.Мельком замеченная с воздуха река оказалась именно там, где он рассчитывал ееувидеть. Ител, могучая, широкая река, охватившая рукавами весь континент.Двигаясь вниз по течению, рано или поздно попадешь к людям. Вокруг не видно нидеревца, так что на плот рассчитывать не приходится – к тому же нечем было быего связать. Остаются ноги. Если, спустившись с другой стороны, свернуть в тотраспадок, пройти по нему, свернуть налево – до реки прошагать предстоит лигдвадцать. Неплохо. А дальше – бережком…

Он оглянулся назад, в противоположную от рекисторону, – и невольно охнул. Впору было вопить. Чересчур много для одногораза.

Там, вдали, за нагромождением буроватых скал вздымалсяисполинский пик, и вечные льды на его вершине отливали белым, синим, голубым, апониже зеленели густые леса. Гун-Деми-Тенгри, Гора Грозящих Небу Демонов. Ужлучше бы Горрот или Харлан, пусть даже войти туда предстояло с огромнымплакатом: «Я – граф Гэйр. Господ палачей просят в очередь».

Он был в Хелльстаде – проклятой святыми стране зла, духов идемонов, последнем заповеднике нечистой силы, сохранившемся на Таларе. Вовнесвои щупальца этот заповедник не протягивал, в свое время чувствительно получивпо таковым, но жил своей, загадочной жизнью, остававшейся тайной даже дляМагистериума с Мистериором. Одно из тех мест, куда крайне просто войти, но почтиневозможно выйти. Самые страшные сказки, какие только есть на планете, – оХелльстаде. Самые жуткие легенды посвящены этим местам. Из сотни рыцарей,согласно традиции избиравших Хелльстад в качестве полигона для испытаниямолодецкой силушки, возвращался в лучшем случае один – и сплошь и рядом спомрачившимся рассудком. Случалось, вернувшиеся становились королями – одинтакой и сейчас восседает на престоле в одном из Вольных Майоров под бдительнымприсмотром врачей. Несколько экспедиций Магистериума сгинули без следа, потомучто проследить за ними не удалось бы – над Хелльстадом переставали действоватьсистемы наблюдения, те самые «волшебные столы»…