Я съел всё подчистую — еда казалась пресной, но мне сейчасбыло не до гастрономических изысков. Кэлос молча наблюдал за мной, мальчик, подстрогим взглядом отца оставивший расспросы, уже клевал носом.

— Это у нас ритуал, — сказал он.

— Что?

— Вот такое путешествие, целую неделю. Подарок сыну ко днюрождения.

Я кивнул. Можно только позавидовать Дари. Наверное, и Кэлосударили такой праздник…

— Нет. Я из другого мира. У нас… у нас были другие подарки…

Наши взгляды встретились.

— Мысли я читать не умею. Да и вздор это, никогда невстречал человека, настолько способного к телепатии. У тебя лицо выразительное— сразу чувствуется, о чём ты думаешь.

Кажется, я покраснел.

— Мне просто приходилось общаться с таким количеством людей…молодых людей вроде тебя. Извини, если обидел.

— Где общаться? — спросил я.

Кэлос глянул на дремлющего сына.

— В армии. Под моим началом было много парней…

Что ж, не один он умеет читать по лицам. Я тоже почувствовалв нём эту жёсткую властность… пусть и спрятанную под спокойнойрасслабленностью.

— Тебе что-нибудь говорит название… Хрустальный Альянс?

Он напрягся, задав вопрос. Я покачал головой.

— Нет. Совершенно ничего не говорит.

Кажется, Кэлос остался доволен.

— Дело давнее, Пётр. И почти забытое… кроме некоторых миров.

Моё появление задело его, ох как задело. Разбередило тетайнички в душе, куда каждый прячет своих скелетов.

И не всегда фигуральных скелетов…

— Ты воевал за Хрустальный Альянс? — спросил я.

Кэлос ещё раз глянул на мальчика.

— А я-то ожидал, что гость о себе расскажет… — Он попыталсяулыбнуться. — Боюсь, ничего тебе не скажут имена, должности, планеты…

Он глянул на берег — то ли демонстративно уходя от им женачатого разговора, то ли выискивая что-то. Мир в звёздном сиянии казалсясказочным, и красота его не была мёртвой, как на блуждающей планете.Серебрились листья деревьев, склонившихся к самой воде, дрожали причудливыетени.

— Не хочу пропустить тропинку, — пояснил он. — По ней к домудойдём за десять минут. Мы ведь уже возвращались, Пётр. Праздник важнозакончить в нужный момент, это самое главное искусство. Тогда он помнитсянавсегда.

— Всегда путешествуете на плоту? — спросил я.

— Нет. В прошлом году — пешком. Кстати, тоже повстречалигостя. Но он… он тут не задержался.

— У вас случайно нет небольшой войны? — спросил я.

Кэлос покачал головой.

— Нет. И не будет. Никогда. Это очень мирная планета.

— Здорово. Завидую.

— Чему? Ты теперь здесь, Пётр. И тебя никто не прогонитпрочь, сам понимаешь…

Понимаю? Вряд ли. Они тут все гостеприимны, особеннопоначалу. И все любят свои планеты. Только я уже боюсь, после прежнего мира,что у реальности есть изнанка…

— Хрустальный Альянс был чисто силовым объединением, —неожиданно сказал Кэлос. — Тиранией в чистом виде. Причём изначальносоздававшейся в противовес Тени.

Он заглянул мне в глаза, явно ожидая реакции. Угу. Ещё бызнать, как реагировать.

— Поразительно, что я ничего о нём не слышал…

— Ты, видимо, очень молод. Альянс практически развалилсяполсотни лет назад. Тогда я и ушёл. Не по своей воле, кстати. Не Вратами.

Господи, сколько же ему лет? Как минимум — ровесник деда. Уменя больно кольнуло в груди — в то время, когда дед кряхтя прогуливался всаду, этот крепкий мужчина отправлялся с сыном в пешие походы!

— А в лучшие годы Альянс объединял полторы сотни планет…объединял — это не лучшее слово, скорее сковывал…

Голова пошла кругом. Сколько миров, как я полагал,объединяет Тень? Пятьсот? Да уж! Если империя, собравшая полтораста планет, неоставила следа в истории… А ведь существует, кстати, так называемый «пределХлыстова» — по имени социопсихолога, установившего, что звёздная империя,объединившая более семисот миров с разной культурой, обречена на распад. И,говорят, данные о Конклаве подтверждают, что и чужие следуют этому числу…

— Мы даже Врата на подвластных мирах изолировали, — сказалКэлос. — Веришь, нет? Вначале пробовали уничтожать… наивно так. Потом простоогораживали, сооружали вокруг саркофаги, капсулировали в пространстве… Вратапрорастали, конечно, но медленно. Лишь в конце догадались, какие миры отдаётнам Тень…

Я смотрел на Кэлоса и понимал, как мне повезло. Неслыханноповезло. Он — расскажет. Он объяснит, что такое Тень и стоит ли ждать от неёпомощи.

Всё-таки мне улыбнулась удача.

И как всегда, встаёт вопрос — случайно ли?

— Папа, что такое саркофаг? — тихо и сонно спросил мальчик.Кэлос вздрогнул. Но ответил спокойно:

— Усыпальница для древних царей. Ну, или для ненужных вещей.

— Разве Врата — ненужные? — Дари поднял голову,требовательно посмотрел на отца.

— Когда-то мне казалось, что да.

Я даже залюбовался, как он общается с ребёнком. Ему явно нехотелось развивать эту тему. И всё же он отвечал чётко и понятно, ничем недемонстрируя своего отношения к предмету разговора.

И эта картина не вызывала у меня раздражения. Может быть,потому, что это был не разговор Наставника с подопечным, а разговор отца ссыном.

Страшен, наверное, мир, где родителям предпочитают учителей…

— Пап, мы ведь уже приплыли! — вскинулся Дари. — Пап!

Кэлос глянул на берег, мотнул головой:

— А, плазма и пепел… Пётр, хватай шест! Дари, на руль!

Через минуту мы уже отчаянно толкали плот поперёк течения.От мальчишки на руле пользы, конечно, не было никакой. Только я стал быпоследним, кто скажет об этом. Пусть скользит по мокрым брёвнам босыми ногами,упирается в непослушное весло, зная, что правит домой.

Кэлос собрал рюкзак, закинул на плечи. Он так и оставался водних шортах, ночная прохлада ему была нипочём. Дари надел свитер. Я стоял всторонке, наблюдая, как они собираются.

Вроде бы подразумевается, что я пойду с ними? Или короткоегостеприимство на плоту вовсе не предполагает приглашения в дом?

— Тебе формальное приглашение нужно? — деловито спросилКэлос.