Их было семнадцать – многие мотоциклы несли в эту ночь двоихседоков. Три девчонки, двое мальчишек лет десяти – их Кей даже не бил, простоотшвыривал в стороны. Может быть, слишком жёстко – они не делали попытокподняться. Но двое подростков с лазерниками в руках, безуспешно выцеливавшиетемноту, не оставили Кею свободы манёвра.

Томми волочился за ним по грязи, словно необычный, но неслишком эффективный якорь: Кей продвигался сквозь хрупкие тела своихпротивников слишком быстро. Толпа заставила его пустить в ход рефлексы, нажитыегодами тренировок. Он ломал руки с зажатыми в них кастетами, насаживалмальчишек на их собственные ножи, блокировал редкие неумелые удары. Двоестарших, лет семнадцати, у которых были пистолеты, упали, так и не успеввыстрелить ни разу. Кей отключил их приёмами, которые могли показаться щадящимисо стороны.

Последним был мальчишка, ровесник Томми, с грави-дубинкой.Он крутился на месте, ошалев от происходящего, уже не видя ничего вокруг. Кейпросто подошёл к нему, взял за тонкую кисть с зажатым оружием и ударил мальчикаего собственной дубинкой.

Ночь кричала, плакала, стонала детскими голосами. Кей поднялТомми за воротник куртки, заорал:

– Ну, чего ты добился?

Мальчик не ответил, захлёбываясь рыданиями, на которыеникогда не был способен Артур Кертис. Кей впихнул его в машину, мокрого,перемазанного грязью с головы до ног, включил двигатель. Крики остались позади,только Томми на заднем сиденье всхлипывал, повторяя:

– Гад, гад, зверь, гад…

Кей не обращал на него ни малейшего внимания. Он набралдвузначный номер на клавиатуре телефона и быстро сказал:

– Учебный центр номер семнадцать, на выезд. Молодёжнаядрака, много раненых, нужны реанимационные машины.

– Кто говорит? – Диспетчер службы спасения не казаласьслишком уж шокированной.

– Очевидец, – буркнул Кей, отключаясь. Бросил взгляд наТомми и добавил: – Невольный.

Каль лениво потянулась, прикрываясь одеялом. Насмешливопосмотрела на Номачи.

– Ты сошла с ума, – сказал он.

– Тю-тю-тю. – Изабелла зачмокала губами. – Какие эмоции, мойсдержанный друг…

– Каль, армия сожрёт нас с дерьмом. Если уж ты решилаприкончить десантников… боги, они же все с аТаном… то зачем самим лезть в пастьк Лемаку?

– Теперь он отнесётся к нам серьёзнее. Я поговорила с ним,Лемак согласен подождать объяснений.

– Каких объяснений? Зачем? У нас сын Кертиса! Берём курс наТерру, на Эндорию, в любой крупный центр… – Луис встал с кровати, прошёлся покаюте. Каль поморщилась, но он её реакции на свою наготу не заметил. – Сообщимвсё, сдадим мальчишку, нас вытащат из любых неприятностей. Каль, ты же имеешьправо на доклад Императору! Это ещё лучше! Без орденов не останемся.

– Засунь орден в свою жирную задницу, – сказала Каль. – Илиоденься. Пост заместителя на дикой планетке, это что, венец твоих мечтаний?

– Пока – да! Со временем – увидим! – Гордо вскинувподбородок, Луис потянулся за одеждой.

– Нет, ты болван. – Каль присела. – Император в ладах сКертисом, вынужденно, конечно. Он не станет рисковать всем. А вот если мыраскрутим пацана сами, если аТан превратится в государственную монополию – чтоостанется от Кертиса-старшего? Ноль.

– Так зачем нам Лемак? – истерически воскликнул Номачи.

– Мальчик выдержал допрос три «а» без единого писка.Сыворотка правды в его крови распалась через четыре секунды, нейроподавлениевызвало глубокий и здоровый сон. Мы можем его убить, но не более того.

– А Лемак?

– У армии свои лаборатории, своя контрразведка, своя школадопрашивания. Объединившись, мы можем раздавить мальчишку. Лучше награда натроих, чем каторга для нас с тобой.

Номачи засопел, похожий сейчас на жирного и противногоребёнка. Потом поинтересовался:

– Почему на троих? Маржан, Т/сан…

– Они рядовые исполнители. Им ничего не светит, кромеочередного звания или взыскания по службе. Мы рискуем, Луис, мы! Но и сливкибудем снимать первыми.

Номачи с сомнением кивнул:

– Ну… мы рискнём. Раз уж мы начали.

Каль с трудом подавила желание сломать любовнику шею.

Артур проснулся, когда Каль вошла в камеру.

– Привет, – сказала женщина. – Ты неплохо выглядишь.

Кертис-младший не удостоил её ответом.

– Ты хорошо подготовлен, – продолжала Каль. – На боль тебеплевать, так? С наркотиками в твоей крови творится что-то странное. Иммунитет,привитый ещё до аТана?

Артур молчал. Детям не прививали наркопротекторы – это моглозадержать рост тканей. В его крови циркулировали бактерии-симбионты, охотнопожиравшие любой инородный химический препарат, даже токсин биотерминатора. Нои этой тайной Империи «аТан» Артур делиться не собирался.

– Что же нам делать, а? – Каль опустила крышку унитаза иприсела. – Посоветуй.

Кертис-младший закрыл глаза.

– Хочешь, разрешу принять душ? Кровь смоешь, расслабишься.

– А видеодатчики в душе есть? – вопросом ответил Артур. –Меня это забавляло ещё на Инцедиосе.

Каль почувствовала себя оплёванной. Хуже того, она вышла изравновесия. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы расслабить мышцы гортани иответить прежним тоном:

– Конечно, есть.

– Спасибо, я подумаю. Покрутите пока старые плёнки.

Каль встала. Ей захотелось ударить мальчишку, но после того,что с ним проделала Маржан, это было просто смешно.

– Ты пожалеешь, – прошептала она. – Мы вытрясем из тебя всё…всё…

– Вы старая и больная психопатка, – сказал Артур. – Дажемеханистка человечнее вас.

Когда Мухаммади увидела Каль, ей не понадобилась усиленнаясенсорика, чтобы понять, как та разъярена.

– Отправляйся к щенку, – приказала Изабелла. – Три «б».

– Ничего не даст, – поднимаясь с пола, произнесла Маржан.Она беседовала с меклонцем, который уродливым цербером лежал в коридоре укамеры допросов. – Разрешите применить три «ц» или перейти к калечащим методам.

– Решения принимаю я! – закричала Каль. – У нас ещё три днядо Лайона, а интенсивность надо наращивать непрерывно!

Она даже не заметила, что объясняется перед механисткой.Маржан склонила голову:

– Три «б», заместитель Командующего.