– Ну так хочешь или нет?

Я молчу, потом хочу что-то сказать, но Лукас меня перебивает.

– Так вот, если тебе ничего такого не надо, лучше уж избавь его от страданий. Бедный парень серьёзно влип, – Лукас вновь наставляет на меня ложку и берёт свою кружку. И лишь теперь я понимаю, что бумажный пакет в руке Элиота был из «Аскью». Пекарни у моря, где он на прошлой неделе дважды покупал нам обед. Он планировал остаться. Пока не увидел Лукаса.

Я бросаю в сумку два спортивных костюма и пижаму. Голос Лукаса вчера ночью, когда он позвонил, был измученным и несчастным, по-детски дрожащим, а предложения – так же по-детски бессвязными.

– Я… я не знаю, что творится, Эм. Мы так разосрались, и я не знаю, что происходит, что… что мне делать… я вообще не знаю, будет ли что-то… Она… она у родителей, а я… Господи, я тут слечу с катушек…

– Я приеду, – сказала я. – Буду как можно скорее.

Вчера вечером я хотела начать собираться, но, измученная встречами по крайней мере с пятой частью жителей Фишерс-Уэй, уснула, не раздеваясь.

Звонок в дверь обрывает мои мысли, и только увидев Элиота по ту сторону двери, я понимаю, что вчера вечером забыла ему написать. Около десяти отправила сообщение Рози, извинилась, что не смогу прийти, и – твою мать. Я помню, как мой палец завис над именем Элиота на экране. Я хотела его предупредить. И уснула. Просто уснула.

Его улыбка гаснет, когда он видит выражение моего лица.

– Что такое? Я слишком рано? Ты ведь говорила – в восемь, разве нет?

– Мне так стыдно, – я прижимаю ладонь ко лбу. – Я… я хотела тебе написать…

– Всё отменилось? – спрашивает он и смеётся. – Ну, может, и к лучшему. Не хотел позорить всех плотников мира участием в этой вакханалии, которая, по сути, только объективизация нашего…

– Всё в силе, – перебиваю я, и мои щёки горят от смущения, потому что я вынудила его совершенно зря тащиться сюда. – Просто я не смогу пойти.

Элиот кивает, хмурит тёмные брови.

– Всё окей?

– Лукас… – говорю я, и Элиот ещё сильнее хмурится, чуть приоткрывает рот.

– Лукас? – повторяет он.

– Вчера ночью он мне звонил. Господи… я не знаю, Элиот, но, по-моему, у него стряслось что-то ужасное. Я много лет не слышала, чтобы он говорил таким голосом. Сказал, что я ему нужна, что нам надо поговорить, и… – я умолкаю, увидев лицо Элиота. Губы сжаты в тонкую линию, подбородок напряжён, глаза смотрят на меня не мигая, будто я рассказываю ему сплетню, на которую никто не купится.

– Что такое? – спрашиваю я. Элиот глубоко, шумно вздыхает.

– Значит, ты едешь к нему? Прямо сейчас?

Я медленно киваю.

– Выезжаю в одиннадцать.

– А Рози?

– Она спокойно отнеслась.

– А ты?

– Что я?

– Ты тоже спокойно отнеслась? К тому, что сегодня не увидишь Рози, не будешь присутствовать на важном для неё мероприятии. К тому, что всё бросишь и…

– Нет, конечно, но… я нужна ему. Я его лучшая подруга, Элиот. И его голос был очень несчастным.

Он опускает глаза, проводит рукой по волосам.

– Окей, – наконец говорит он и снова смотрит на меня. – Окей.

– Элиот, – я уже стою на пороге, когда вспоминаю наш разговор, прежде чем он покинул Фишерс-Уэй. Разговор, при котором присутствовал Лукас, – что ты хотел мне рассказать?

– Когда?

– Когда уехал на прошлой неделе. Про важный звонок. Ты сказал, что попозже мне подробно расскажешь. Как всё прошло?

Элиот молчит, его спокойное лицо становится напряжённее. Потом он говорит:

– Это был Марк. Он открыл свой бизнес, теперь ему нужен помощник. Он хотел узнать, смогу ли я ненадолго вернуться. В Канаду. Поработать с ним. Как я и планировал в прошлом году.

При этих словах мой желудок сжимается. Канада. Она так далеко.

– Ух ты, – с трудом выдавливаю из себя я. – Это… это круто. И ты… ты поедешь?

Он пожимает плечами.

– Не знаю.

Я подхожу к нему ближе.

– Элиот, всё в порядке?

Он кивает, сглатывает, смотрит на меня серьёзными тёмными глазами и отступает назад.

– Напиши мне адрес, где это проходит. Я приеду.

– Уверен?

– Не могу же я её подвести, – секунду он смотрит на меня, и мне кажется, что он захочет сказать ещё что-то, но он молчит.

– Наделай побольше фоток, – прошу я. Он кивает, делает ещё шаг в сторону, придерживая рукой подбородок. Потом выходит, садится в машину и уезжает.

– Не открывай.

– Хочешь, чтобы я с закрытыми глазами поднималась по лестнице?

– Просто доверься мне, – смеётся Лукас, обнимая меня за талию.

– Я доверилась. Но всё же постарайся, чтобы я не сломала позвоночник.

– Я постараюсь. Обещаю.

Я приехала в Кале час назад, и, как выяснилось, Лукас чувствует себя намного лучше, чем я ожидала. При встрече он улыбался, его глаза блестели. По случаю холодной погоды на нём было чёрное пальто и серый свитер. Как обычно, он говорил умные саркастичные слова. Угостил меня гигантской кружкой кофе и прокричал мне в ухо, сжав меня в медвежьих объятиях, так что мне пришлось подняться на цыпочки:

– Господи, как же я рад тебя видеть, Эм!

Он сказал, что должен что-то мне показать, и прежде чем я поняла, куда мы идём, мы уже мчались по автостраде в Онфлёр, мимо наших «домов мечты». Высоко в небе стояло февральское солнце.