— Так что же все-таки твои родители скажут, когдаузнают обо мне? — спросил он. — То есть — о нас…

У него был очень взволнованный вид, и Алекс почувствоваласебя тронутой. Она давно подозревала, что Куп относится к ней серьезно, и ееэто определенно радовало. Он ей очень нравился, и Алекс приходилось частеньконапоминать себе, что они познакомились совсем недавно и она, в сущности, ничегоо нем не знает. Не исключено было, что со временем между ними возникнуткакие-то разногласия, и Алекс хотела быть к этому готова, но… ничего не могла ссобой поделать.

— Какая разница? — ответила она на его вопрос ипожала плечами. — Мои родители уже давно не имеют отношения к моей жизни.Все решения я принимаю сама, и это мое дело, с кем мне встречаться и какпроводить свое время.

— И все же мне как-то не верится, что у твоих отца иматери не будет своего мнения, — улыбнулся Куп. Судя по тому, что он зналоб Артуре Мэдисоне, у этого человека было свое мнение буквально обо всем, чтотолько происходило в мире. И уж конечно, он особенно тщательно оценивалпоступки дочери, пусть даже ей это не нравилось. Но это было бы еще полбеды.Главная неприятность заключалась в том, что все решения, которые принимал АртурМэдисон, были исключительно рационалистичны. Они диктовались соображениямивыгоды, здравого смысла, общественных приличий и никогда — любовью, сочувствиемили возникшей симпатией. У Купа, например, не было никаких сомнений, что мистерМэдисон будет очень решительно возражать против того, чтобы его дочьвстречалась с полуразорившимся семидесятилетним актером, пусть и оченьзнаменитым.

— У меня очень сложные отношения с родителями, —призналась Алекс. — В настоящее время я стараюсь держаться от них нарасстоянии и не позволяю им вмешиваться в мои дела. Именно по этой причине яздесь, в Лос-Анджелесе.

Сколько она себя помнила, родители только и делали, что учили,наставляли, критиковали ее. Отец за всю жизнь не сказал Алекс ни одноголаскового слова. Ее единственная сестра увела у нее жениха буквально наканунесвадьбы. Что касалось матери, то она была к Алекс настолько безразлична, чтопорой казалось, будто у нее в жилах течет ледяная вода, а не кровь. Она во всемподчинялась мужу, всегда принимала его сторону и хранила молчание, когда ончитал детям нотации и нравоучения. Неудивительно, что Алекс не питала к роднымникаких теплых чувств. Порой ей казалось, что она выросла в семье, где каждыйбыл сам по себе и сам за себя. И никакие деньги, никакое аристократическоепроисхождение не могли этого компенсировать.

— Мне иногда кажется, — добавила она, — будтомои родители и есть те самые пришельцы, о которых ты говорил, —инопланетяне, которые явились к нам, чтобы истребить на Земле всякую жизнь. И ябоюсь, что в конце концов им это удастся, потому что все преимущества на ихстороне. У них совсем нет сердца; их стандартные мозги способны восприниматьтолько очевидное, зато у них есть очень много денег, которые они тратят почтиисключительно на себя.

Они намерены захватить весь мир и добились в этомвпечатляющих успехов. Насколько я знаю, моему отцу уже принадлежит значительнаяего часть, и поэтому на окружающих ему в высшей степени плевать. Единственный,о ком он способен думать, это он сам. — Алекс перевела дух и добавилапочти спокойно:

— Если быть откровенной до конца, Куп, то я их нелюблю, а они не любят меня. За что? Я отказалась играть по их правилам идорожить их идеалами. Вот почему меня нисколько не волнует, что они думают обомне и о том, с кем я провожу время. Ведь это моя жизнь — только моя, и их онане касается.

— Что ж, это меняет дело… — пробормотал Куп,застигнутый врасплох откровенностью и горячностью ее речи. Теперь он понимал,сколько страданий причинили Мэдисоны своей дочери. В особенности это касалосьотца. Купу приходилось слышать, что это безжалостный и бессердечный человек, нотолько сейчас он понял по-настоящему, что все это было правдой.

— Я читал, что твой отец активно занимаетсяблаготворительностью, — сказал он.

— Просто в его пресс-службе работают настоящиепрофессионалы, мастера своего дела, — невесело рассмеялась Алекс. —Мой отец тратит деньги только на то, что способно принести прибыль или поднятьего престиж. Как-то раз он пожертвовал миллион долларов Гарварду… Я уверена,что Гарвардский университет мог прекрасно обойтись без этих денег, чего нельзясказать о тысячах людей во всем мире, которые умирают от голода и болезней. А ведьих можно было бы спасти, вылечить, если бы кто-то купил для них продукты илимедикаменты. Нет, мой отец не занимается благотворительностью, хотяпреподносится все именно так. Каждый потраченный им цент приносит долларприбыли; просто так он не даст и ломаного гроша.

Сама Алекс была полной противоположностью своему отцу.Девять десятых доходов, которые приносил основанный по завещанию ее деда фонддоверительного управления, она тратила на благотворительность, а сама жила назарплату врача-резидента. Лишь когда она покупала свою нынешнюю квартирку набульваре Уилшир, Алекс позволила себе воспользоваться средствами фонда, да и тотолько потому, что ей хотелось жить как можно ближе к клинике.

И все же Алекс едва не совершила ошибку, когда позволиласебе увлечься Картером. И вовсе не потому, что за считанные часы до церемониибракосочетания он сбежал к ее собственной сестре. Все дело было в том, чтоКартер принадлежал к тому же кругу, что и ее отец, и, если бы свадьбасостоялась, Алекс пришлось бы стать одной из тех, кого она с презрениемименовала «знаменитыми домохозяйками».

Или, скорее, они с Картером убили бы друг друга. Как бы тамни было, украв у нее жениха, Гортензия Мэдисон невольно оказала сестре большуюуслугу, но, чтобы понять это, Алекс потребовались годы. Лишь теперь, попрошествии лет, она определенно поняла, что Картер был таким же, как ее отец, асестра в точности повторяла мать. Как и Маделейн Мэдисон, Гортензия думалатолько о доходах и о престиже, и больше всего на свете ей хотелось выйти замужза важную шишку. А Картер был самой что ни на есть подходящей партией, иженитьба на дочери стального магната была для него ступенькой на пути к цели.Алекс и Гортензия никогда не были особенно близки, а после той свадьбы Гортиони перестали общаться вовсе, но Алекс подозревала, что ее сестра несчастлива вбраке. Чисто по-человечески ей было жаль Гортензию, но она была бессильначем-нибудь ей помочь. Ее сестра сама выбрала свою судьбу.

— Ты хочешь сказать, — медленно проговорилКуп, — что, если о нас что-нибудь напишут в газетах, твой отец восприметэто спокойно?

— Я этого не говорила, — возразила Алекс. —Напротив, он будет в ярости. Я хотела сказать — мне все равно, как онотреагирует. В конце концов, я взрослая, самостоятельная женщина и имею правосама принимать решения.

— Я как раз это и имел в виду, — сказал Куп,встревожившись еще больше. — Твоему отцу ни при каких обстоятельствах непонравится, что ты встречаешься с киноактером.

Особенно с киноактером моего, гм-м… поколения. — «Ирепутации», — закончил он мысленно. Его слава голливудского плейбоя почтизатмила его славу кинозвезды. Куп был уверен, что даже отец Алекс, далекий отмира кино, наслышан о его похождениях.