— Расслабься и получи удовольствие, — сказал Купсвоему отражению в зеркале. — Что тебе еще надо?

Но он не мог расслабиться. Так ли уж сильно он любит Алексили просто видит в ней решение своих финансовых трудностей? Состояние Мэдисоновспособно было решить все его проблемы раз и навсегда, если только отец позволитАлекс совершить подобный шаг. Куп так и не поверил до конца, что мнение отцадля Алекс ничего не значит. Ведь что ни говори, а она тоже была Мэдисон, и этоналагало на нее определенную ответственность — особенно в таких деликатныхвопросах, как замужество, свобода распоряжаться капиталами, рождениенаследников…

Подумав о детях. Куп невольно поморщился. Эта мысльпо-прежнему была ему тягостна, хотя он вполне отдавал себе отчет, что, если онис Алекс ?? конце концов поженятся, их дети, кроме всего прочего, будутнаследниками доброй половины, империи Мэдисон. Но лично для него детиолицетворяли собой шум, беспорядок, тревоги — словом, все, что он всю жизньстремился избежать. Самому Купу никогда не хотелось стать отцом, но Алекс… Онабыла еще достаточно молода и могла испытывать стремление к материнству, и хотяони никогда не говорили об этой проблеме серьезно. Купу было совершенно ясно,что рано или поздно Алекс захочет родить ребенка, может быть, даже не одного.

Для него же это было слишком сложно, сопряжено со слишкоммногими неудобствами, необходимостью изменить свои привычки, поступиться чем-тоудобным и приятным.

Пока Куп брился, в спальне несколько раз звонил телефон, ноон не сразу взял трубку. Это была обязанность Паломы, и Куп довольно долгождал, пока она наконец соизволит подойти к аппарату. Потом ему пришло в голову,что это может быть Алекс. Куп бросился к телефону, на ходу вытирая полотенцеммыльную пену с лица, но это была Шарлей.

— В чем дело, Шарли? — спросил он мрачно, даже нестараясь, чтобы голос его звучал любезно.

— Я звонила тебе на прошлой неделе, но ты так и неперезвонил мне. — Шарлей говорила обвиняющим тоном, и Купу захотелосьшвырнуть аппарат о стену.

— Я не получал твоего сообщения, — ответил он,сдерживаясь из последних сил. — Ты уверена, что оставила его на моей«голосовой почте»?

— Я разговаривала с этой твоей кубинкой, как ее там… —заявила Шарлей. Теперь в ее голосе сквозило сознание своей правоты, и Купскривился. Шарлей и его короткое увлечение ее пышным бюстом и выдающимисяногами, казалось, случились в другой жизни. Теперь у него был серьезный роман сдостойной женщиной, а не сексуальная акробатика с девицей, которую он едвазнал. Шарлей и Алекс отличались друг от друга, как небо и земля; двух другихтаких непохожих женщин нельзя было найти в целом свете.

— А-а, в таком случае все ясно! — проговорил Куп.Ему хотелось как можно скорее отделаться от Шарлей. Он не испытывал нималейшего желания ни видеть ее, ни слышать и был очень рад тому, что газетчикитак и не пронюхали об их связи. Впрочем, удивляться этому не приходилось — онипочти никуда не выходили вдвоем, так как большую часть времени Шарлей проводилав его постели.

— Палома передает мне, что кто-то звонил, только когдаей самой этого хочется, а это бывает не часто, — добавил он.

— Мне нужно встретиться с тобой. Куп.

— Я думаю, в этом нет никакой необходимости.Шарлен, — твердо заявил Уинслоу. — Кроме того, я сегодня уезжаю изгорода. Меня не будет, гм-м… некоторое время. — Это была ложь, однако Куппо опыту знал, что подобного рода заявления, как правило, отбивают у женщинохоту разыскивать его. — И вообще, Шарлей, мне кажется, мы уже сказалидруг другу все, что могли. Нам было неплохо вместе, но и только. Надеюсь, тыпонимаешь, что теперь все это в прошлом?

Он встречался с ней лишь несколько недель и был уверен, чтопосле столь непродолжительного знакомства никаких претензий к нему быть неможет. Куп сам никогда не драматизировал событий и не ждал этого от других.

— Я беременна! — Шарлен определенно поверила, чтоон уезжает из Лос-Анджелеса, и поспешила выложить свой главный козырь.

Прежде чем ответить. Куп долго молчал, но голос его звучалсовершенно спокойно. Он уже не раз попадал в подобные ситуации и отлично знал,что выход есть. Как правило, ему удавалось устроить все без шума. Несколькосочувственных фраз, моральная поддержка, некоторая сумма на покрытие издержек —вот и все, что требовалось, чтобы урегулировать проблему.

— Мне очень жаль, Шарлей, — сказал он самымпроникновенным тоном. — Я не хотел бы тебя обидеть, но… ты уверена, чтоэто мой ребенок?

Женщины таких вопросов не любили. В случае с Шарлей это был,без сомнения, правомерный вопрос. Куп знал, что и до встречи-с ним личная жизньШарлей отличалась, мягко говоря, разнообразием, и у него не было основанийпредполагать, что, расставшись с ним, она с горя записалась в монашки. Секс былосью, вокруг которой вращалась вся жизнь Шарлей; на нем, как на фундаменте,зиждились все ее честолюбивые мечты, все надежды на будущее. Куп не видел вэтом ничего предосудительного; как мужчины используют ум и силу, чтобы сделатькарьеру, так Шарлей пролагала себе путь с помощью собственного тела. Но сейчасона явно шла ва-банк, презрев все неписаные правила.

— Конечно, я уверена, — раздраженно ответилаона. — Иначе зачем бы я тебе стала звонить, если бы это был не твойребенок?

— Ну что ж, — пробормотал Куп. — В любомслучае мне очень жаль… У тебя есть хороший врач?

Инстинкт подсказывал Купу, что ему угрожает опасность, но онвсе еще думал, что сумеет выкрутиться.

— Нет. И денег у меня тоже нет.

— Я распоряжусь, тебе вышлют чек. — Куп мысленноблагословил нынешние свободные времена. Он еще помнил те времена, когда длятого, чтобы сделать аборт, необходимо было лететь в Европу или в Мексику.Теперь же избавиться от ребенка было не сложнее, чем удалить заболевший зуб.

Во всяком случае, самому Купу ситуация представлялась именнотакой. От друзей он знал, что необходимая операция не является ни опасной, нислишком дорогой. — Я пришлю тебе список хороших врачей, — добавилон. — Можешь выбрать любого.

Происшедшее с Шарлей вряд ли могло испортить ему жизнь. Этобыла лишь легкая рябь на поверхности воды, а отнюдь не могучая приливная волна,которая с грохотом накатывает на берег, сметая все на своем пути. Самоестрашное, что могло случиться, это публичный скандал. В другое время Куппережил бы его довольно спокойно; быть может, ему даже удалось бы извлечь изнего пользу. Какая реклама: семидесятилетний актер еще может делать детей, носейчас шумиха ему была совсем некстати из-за Алекс.

— Я намерена оставить ребенка! — уверенно заявилаШарлей, и Куп не поверил своим ушам. Ощущение опасности с новой силой нахлынулона него. Кажется, эта дурочка намерена шантажировать его. Что ж, пустьпопробует, подумал он, и мы еще увидим, кому из нас придется умыться грязью. Онобратится в частное детективное бюро, они покопаются в ее прошлом и докажут,как дважды два, что Шарлен — заурядная проститутка. А если ему повезет, сыщикисумеют обнаружить в ее прошлом один-два криминальных эпизода наподобие того жевымогательства или злоупотреблений наркотиками. Но Куп сразу вспомнил об Алекси с огорчением подумал, что этот вариант не годится. Он должен был защитить еелюбой ценой! Дела Шарлей были ему безразличны — он никогда не любил ее, ноАлекс — другое дело. Он не может допустить, чтобы до нее дошли эти скандальныеновости, а что скандал будет грандиозным. Куп понял сразу. Его убедил в этомголос Шарлей — наглый, вызывающий, почти торжествующий. Она не сомневалась, чтосумеет одержать верх, и Куп почувствовал, как рядом с неприязнью в нем растетсамая настоящая ненависть. За свою репутацию он не боялся — не мальчик,как-нибудь это переживет. Но Алекс… Он и представить не мог ее реакцию. Можетбыть, она даже изменит свое отношение к нему — ведь она как-никак детский врач,и ей может не понравиться, что он так настаивает на аборте, да и знать, чтотвой возлюбленный может стать отцом не твоего ребенка, — новость не изприятных.