– Обе будете молчать. Скажете слово, останетесь безязыков и ушей.

Светлые глазки остановились на Мике.

– Тебя сутенер прирежет, – по-прежнему безвыражения сказал он, – а тебя…

Взгляд холодных, как у крокодила, глаз переместился наАльку, и она не выдержала: не дожидаясь угрозы, оттолкнула человечка,смотревшего на нее своими жутковатыми глазами, и бросилась бежать. Долей секундыпозже за ней рванула Микаэлла. Мужчина не бросился за ними вслед, не сталничего кричать – лишь стоял у двери, смотрел, как они бегут по длинномукоридору, а затем вернулся, аккуратно задернул портьеру, поправил уголпокрывала на кровати и вышел из комнаты, тщательно прикрыв за собой дверь.

Алька бросилась в свою комнату и остаток ночи провела там.Утром из окна увидела отъезжающие машины, в одной из которых сидела и ее ночнаязнакомая, и облегченно выдохнула. Значит, воровка благополучно переночевала вдоме и больше сюда не вернется.

Сама Алька, как только гости уехали, отправилась собиратьсвои вещи. Ею руководило не крысиное желание сбежать с тонущего корабля, а стыдперед человеком, предоставившим ей кров: Алька отдавала себе отчет в том, чтоничего не расскажет ему о событиях прошедшей ночи, а жить с ним, обманывая,казалось ей неправильным. По вечному легкомыслию ей и в голову не пришло, какбудет расценен ее поступок: светлая Алькина голова начинала работать толькотогда, когда Алька давала себе труд задуматься над чем-либо. Сейчас она незадумывалась, потому что ситуация казалась ей довольно ясной.

Человека с крокодильими глазами она испугалась так, как непугалась никого прежде. Он казался таким безобидным, таким жалким… Алькеподумалось, что все это время они имели дело с чудовищем, притворившимсямаленьким лысеющим человечком, а сражаться с чудовищами она не могла – боялась.

Итак, она собрала вещи и ушла, испытывая стыд перед Виктороми ругая себя за трусость. Тот, бедняга, решил, что причина ее ухода в егоночной вакханалии, и пытался убедить любовницу остаться – правда, безособенного энтузиазма. Но когда грянул скандал и в желтой прессе былиопубликованы фотографии, на которых Виктор представал развратником инаркоманом, он вспомнил поведение бывшей любовницы и сопоставил его современем, когда была сделана запись.

После этого Альке пришлось уехать от знакомой и искать новуюквартиру, потому что Виктор был уверен в том, что запись сделала сама Алька –из ревности, из желания заработать на нем денег или же по каким-то другимпричинам – не важно! А таких вещей он не прощал. Сколько ни настаивала Алька насвоей невиновности, он видел, что она что-то скрывает, и все бесповоротнееубеждался в том, что именно она сдала его. Несколько раз Алька едва не выложилаему правду, но в последний момент ее останавливало воспоминание о безразличномголосе и маленьких холодных глазках. «Тебя сутенер прирежет. А тебя…»

В результате этой истории Альку вышвырнули из того круга, вкотором она вращалась последние месяцы. Не просто вышвырнули – стерли, словноне было такой девушки, не жила она с состоятельным любовником, не шутила с егодрузьями и не ездила играть с ними в теннис. Иногда она задумывалась надтем, что случилось с той наглой и жадной воровкой, но узнать об этом теперьбыло не у кого – с ней не общался никто из прежней компании, а сама Алька незнала о женщине ничего, кроме имени.

И потому, когда ее привели в грот и навстречу Алькеподнялась рослая белокурая женщина, красивая злой, хищной красотой, произнесенноеимя «Микаэлла» отозвалось в ней лишь намеком на воспоминание. Но позже оназаметила знакомый взгляд и поняла, с кем имеет дело. А заодно осознала, что ейпридется в «Артемиде» нелегко.

В этом Алька не ошиблась. Микаэлла сделала все, чтобыосложнить ей жизнь. С энтузиазмом униженного когда-то человека, вдругполучившего возможность отомстить обидчику, она цеплялась к ней, придиралась попустякам, стараясь вывести из себя. Оскорбления ее, поначалу бывшиезавуалированными, становились все откровеннее и откровеннее. Костина открытоторжествовала и не скрывала, что падение Альки греет ей душу. Теперь все сталотак, как должно было быть: глупая девица, незаслуженно получавшая материальныеи прочие блага, в один момент лишилась всего и оказалась в ее власти.

При этом в задачи бывшей стриптизерши поначалу вовсе невходило добиться увольнения Альки, ибо в таком случае она теряла «девочку длябитья». В присутствии начальства Микаэлла была с Алькой сдержанна и любезна –так могла быть любезна королева с посудомойкой. Но по некоторым признакам Алькавидела, что надолго терпения той не хватит и, наигравшись с ней, Микаэлла всеже постарается от нее избавиться.

В памяти ее всплыл разговор, состоявшийся у них незадолго доубийства Костиной. Вымотанная Алька, отважно делавшая хорошую мину при плохойигре, ни разу не позволившая себе сорваться или огрызнуться на Микаэллу, как-топод конец особенно тяжелого дня не выдержала и спросила:

– Слушай, чего ты добиваешься, а? Ну уйду я отсюда,найду другую работу… И что? Ты этого хочешь?

Мика пристально посмотрела на Альку, губы сложились вжестокую усмешку.

– Нет, моя дорогая, – елейно проговорилаона, – вовсе не этого. Я хочу, чтобы ты сдохла под забором. Под настоящимзабором, под штакетником. Лежала бы в грязи и вспоминала меня. Надеюсь, чтокогда-нибудь так и случится.

«А ведь ее прорицание почти сбывается, – подумалаАлька, чувствуя, что впадает от холода в подобие анабиоза. – Правда,сдохну я не под штакетником, как ей мечталось, а под полом, но сути это неменяет. Эй, Микаэлла, ты меня видишь?! Можешь порадоваться!»

В ответ раздался треск, и тусклая лампочка погасла,напоследок недолго посветив желтой угасающей искрой.

– Выражайся яснее, Мика, – сказала вслух Алька, струдом шевеля губами.

Человек, заглянувший в подвал спустя час, обнаружил бы в немсъежившуюся женщину, лежащую на полу и безучастно глядящую перед собой втемноту. Женщина не делала ни одной попытки пошевелиться и только время отвремени дергалась, словно по ней пробегала судорога.

Когда со стуком открылся люк, она даже не повернула головы.

Гитарист, собиравшийся спуститься вниз, остановился наверхней ступеньке: лампочка в подвале не горела, хотя он хорошо помнил, что,уходя, не выключал за собой свет. У него мелькнула мысль, что пленница каким-тообразом снова ухитрилась освободиться и сейчас прыгнет на него из темноты. Нозатем, вглядевшись, он заметил силуэт на полу и успокоился. Значит,просто-напросто перегорела лампочка.

Он поменял ее и наклонился к своей добыче. Нос у нее былледяной, руки тоже, и она даже не пошевелилась, когда он дотронулся до нее.«Отлично. Прошел первый этап».

– Замерзла? – заботливо спросил он. – И естьхочешь, наверное?

«Крыса» лежала неподвижно.