Коричневая туша нашпигованной салом свиньи, лежавшая посредидороги на широкой подстилке из сухой травы и уже успевшая собрать жужжащих мух,заставила крыс остановиться окончательно. Крысолов отбежал в сторону, чтобы непугать их, и, обернувшись, увидел, как сгорбленная фигурка бегает под воротамигорода, то и дело наклоняясь и втыкая что-то в землю.

Все пятьдесят вертушек, разложенные и ждавшие своего часа,закрутились под утренним ветром, и треск наполнил утреннюю тишину. Те из крыс,кто не соблазнился свиньей и думал вернуться, остановились, недовольно поводяусатыми мордами. В рядах зверьков возникла заминка: одни пировали на свинье,другие озирались, ища путь для побега, третьи успели добежать до связок хвороста,широким кругом разложенных вокруг туши, и взобрались на них, словно часовые.Курц, закончив с вертушками, доковылял до условленного места и теперь одну задругой выставлял припасенные в кустах вязанки хвороста на дорогу, отсекаякрысам путь назад.

Крысолов понял, что момент настал. Он поднес дудку к губам иподал сигнал. Резкий звук заставил крыс насторожиться, но он уже поджегприпрятанный факел и ткнул его в ближнюю вязанку. То же самое сделал Курц сосвоей стороны.

Пламя побежало по сухим веткам, и Крысолов едва успелотскочить – занялось мгновенно и сильно. Больше всего времени накануне у нихзаняло именно это: расчистить место, запасти травы, подготовить все так, чтобыогонь не потух, сожрав сухие ветки, но и не перекинулся на ближайшие кусты. Внамерения Крысолова не входило сжечь город.

Огонь не подвел. Они с Курцем побежали друг навстречу другу,поджигая все новые и новые вязанки, пока наконец огненное кольцо не замкнулосьвокруг свиной туши. Нажравшиеся крысы оказались слишком тяжелы и нерасторопны,чтобы вовремя распознать опасность и сбежать, пока оставались лазейки. Огоньуничтожил их всех, а те, кому все же удалось улизнуть, были слишкомнемногочисленны, чтобы представлять опасность для города.

Уставший, с почерневшим от гари лицом, Крысолов отпустилКурца, а сам остался возле пожарища – предстояло убрать обуглившиеся трупики ипривести дорогу в порядок. Он привык доводить свое дело до конца.

Солнце уже высоко поднялось над ратушей, когда к нейприблизился человек в пестрой одежде, в шапочке с вышитой на ней крысой. Толпарасступилась, и он беспрепятственно вошел внутрь.

Зал, где сидел бургомистр, был заполнен людьми. Припоявлении Крысолова поднялся шум, который, однако, смолк, стоило бургомиструподнять руку и призвать добрых горожан к тишине.

Крысолов подошел к возвышению и остановился, чувствуя насебе взгляды десятков людей. Что-то настораживало его. Быть может, отсутствиестраха на лицах, обращенных к нему. Это было непривычно… После того, что онпоказал им, они должны были вести себя иначе…

Он не успел облечь свои неясные подозрения в слова, какбургомистр встал. Высокий, представительный, он казался еще выше, стоя возлесвоего кресла.

– Я слушаю тебя! – властно прогремел он.

– Я пришел за полагающейся мне наградой.

– Вот как? – Бургомистр искусно притворилсяудивленным. – И за что же мы должны вручить тебе награду?

Крысолов снял с плеча мешок, достал из него договор:

– Здесь говорится…

– Нам известно, что здесь говорится, – перебилиего. – Здесь говорится, что ты, пользуясь своей силой, недоступной обычнымлюдям, обязуешься изгнать крыс из Хамельна.

– И я это сделал!

– «Недоступной обычным людям», – подчеркнулбургомистр и замолчал, бросив взгляд куда-то в сторону.

Насторожившийся Крысолов проследил за тем, куда он смотрит,и увидел женщину, жену бургомистра… Он даже вспомнил ее имя – Лизетта. Онаглядела прямо на него, но в глазах ее не мелькнуло и следа любопытства, и лицобыло замкнутым и серьезным. «Зачем она здесь? Что хочет от нее бургомистр?» –изумился Крысолов, но в следующий миг из-за ее спины выбрался Курц, и онстиснул зубы, догадавшись, что последует дальше.

Старик боязливо приблизился к возвышению.

– Встань здесь и говори так, чтобы слышали все! –приказали ему.

Последовали простые вопросы: кто он такой, как его зовут,где живет. Затем от Курца потребовали рассказать, что он делал нынешней ночью.При словах «помогал изгонять крыс» в зале поднялся шум, но бургомистр живонавел порядок.

– Итак, ты видел все вблизи? – громко спросил он.

– Да, добрый господин, – низко кланяясь, подтвердилКурц, кося хитрым глазом на молчавшего Крысолова. – Так близко, как тольковозможно!

– Тогда скажи, применял ли человек, называющий себяКрысоловом, какие-нибудь заговоры? – повысил голос бургомистр. –Видел ли ты, чтобы он заклинал крыс? Взывал ли он к Крысиному Королю? Зажигалли он синий огонь, в который, как всем известно, прыгает любая крыса, ибо этопламя дьявола?

– Нет, мой добрый господин! – старик замоталголовой. – Этот человек не использовал никаких заклятий. Он сам призналсямне в том, что они не нужны! Он обычный мошенник, добрый господин!

Крысолов шагнул вперед, но в грудь ему уперлись остриямечей, обнаженных стражниками.

– Можешь ли ты доказать свои слова? – с самымсуровым видом спросил бургомистр, метнув короткий взгляд на Крысолова. Егосуровость могла бы ввести того в заблуждение, если бы не этот взгляд: он такотчетливо прочел в нем торжество, что у него не осталось никаких сомнений внамерениях бургомистра.

– Посмотрите на него! – каркнул старик,обличительно указав пальцем на Крысолова. – Разве не видно, что он неспособен заклясть ни одну крысу?

Члены совета одобрительно зашумели. Да, этот довод показалсяим важным. Они разглядывали человека в пестрой одежде, как будто на нем быливыведены письмена, подтверждающие слова нищего.

– Ты слышал! – возвестил бургомистр. – И всеслышали! Ты обманул нас, и предстанешь перед судом. Однако… – онприостановился, чтобы Крысолов успел осознать, что его ждет. – Однакомилостью моей я разрешу тебе покинуть Хамельн, если ты уйдешь немедля. Ибо ты,хоть и не сделал ничего, что не мог бы повторить любой из стоящих здесь, все жеистребил крыс. Так что ты выбираешь: суд или свободу?

Последнее слово ясно показало Крысолову, что его ждет,вздумай он остаться. Да и нелепо было рассчитывать на справедливость местногосуда. Его бросят в подземелье, где, к радости епископа и бургомистра, он станетдобычей тех самых крыс, от которых освободил этот проклятый город.

Крысолов молча окинул взглядом зал, пытаясь совладать склокочущей в душе бессильной яростью. Старик спрятался за спины стоящих рядом,но предатель интересовал его меньше прочих. Он вновь встретился глазами с женойбургомистра, и сила его презрения к ней, воплощавшей в этот миг всю лживость иизворотливость жителей Хамельна, оказалась столь велика, что женщинапочувствовала это и изменилась в лице.