– Ты видел, а? – негромко спросил он. – Онине пустили меня в свой паршивый собор. В его чреве копошатся сотни крыс, а этибезумцы объявляют, что не могут разрешить провести обряд внутри святыни тому,кто служит дьяволу. Скажи, кто после этого служит дьяволу – я или они?

Он сел на стул, чувствуя, что злость уходит, сменяясьнасмешливым пренебрежением. Ему захотелось собрать вещи и уйти куда глазаглядят из этого города, оставив жителей и бургомистра с епископом самихразбираться с черной напастью. «Вот же запляшут они, когда прибудет посол изКельна!» Но мстительное чувство быстро схлынуло, уступив место задумчивости.

Он знал, что не уйдет. Конечно же, дело было не в томсвитке, на котором он старательно вывел свою подпись, чтобы не уронить лицоперед высокомерной знатью… Хотя и про свиток нельзя забывать: как-никак, онобязался увести крыс из Хамельна, а нарушать обещания опасно. Кто знает, чемэто отзовется в будущем?

Но все же дело было не в свитке… У него была своя гордость,гордость крысолова, привыкшего истреблять черных тварей повсюду, где емуплатили звонкой монетой. Ни разу за всю его жизнь не случалось такого, чтобы онотступал. Люди ли, крысы ли препятствовали ему, он все равно упорно разбрасываляды, натравливал крысоволка, придумывал хитрые ловушки – делал свое дело.

За годы странствий в одиночку он стал больше размышлять ипришел к выводу, что каждому человеку отведено свое место в жизни. Если тысоздан стражником, тебе негоже лезть в купцы. Из тех, кому уготован удел статькупцом, получаются плохие воины, а из прирожденных воинов – никуда не годныеправители. Он был создан крысоловом и, видит бог, не ропщет на судьбу, апринимает ее со смирением.

Правда, Хамельн без конца испытывал его смирение. Точернобородый, то жена бургомистра, а теперь вот – святые отцы! Все, что онсобирался сделать, – это лишь скинуть крысам вниз отравленное мясо, и дажезапасся ядами у местного лекаря, уверенный, что все получится. Крысоловпроводил «изгнание» много раз и в этот опасался лишь одного: что сытые тварипренебрегут его даром и съеденного ими яда не хватит, чтобы тот убил крыс.

Поэтому он не довольствовался теми запасами, что имелись унего, а пришел в лавку со снадобьями. Даже если бы местные жители знали, чтосами без труда могут уничтожить крыс, они не пошевелили бы и пальцем. Слишкомсилен был в них страх, и слишком глубоко укоренилась привычка полагаться накрысоловов. Что ж, ему это только на руку. Он выбрал нужные средства и сразузаплатил за них, рассчитывая, что уже вечером его щедрый дар отправится вподземелья под собором.

Но стоило ему заикнуться об этом в церкви, как служителивстали насмерть. Они не пустят слугу дьявола совершать свои кощунственныеобряды внутри храма! Он взывал к их здравому смыслу, убеждал, просил, но всебыло зря – церковники оказались неумолимы. Не помогло и вмешательствобургомистра. Тот, правда, и не жаждал выступить на стороне Крысолова и лишь дляпроформы обратился к защитникам святыни от посягательства.

За окном вновь затрещали надоевшие Крысолову вертушки ираздались пронзительные крики детей.

– Клянусь святым Петром, этот город заслуживает того,чтобы крысы сожрали его до основания! – вспылил он, прикрывая ставень.

«Что же делать? Как выманить тварей из нижних залов собора?»

Он взглянул на Ушастого, пробующего на зуб угол стола, и егоосенило. Простое соображение, не приходившее на ум прежде: «Но зачем их выманивать?»

Что случится, когда крысы сожрут все? Они выйдут наружу. Ипроизойдет это очень скоро, ибо как ни велики запасы епископа, но и крысиныежелудки, как известно, безмерны – они управятся с едой в ближайшие сутки, разуже сидят там несколько дней. Выйдя, они разбегутся по городу, и потравить ихбудет чрезвычайно сложно. Значит, нужно сделать так, чтобы они не разбежались.

Он подхватил в ладонь Ушастого, заглянул в черные бусинкиглаз.

– Как же мы сделаем это, а? Крыс не очень много, этоясно, но как их собрать?

Крысолов напряженно размышлял. Крысы выходили только поночам, и были это одиночки – разведчики, пугающие жителей своей наглостью. Ноони возвращались обратно в хранилище под собором, а прочие их собратья и непокидали его. Неудивительно. Он и сам хотел бы забиться в какой-нибудьпрохладный подвал, где надолго хватит еды и вина, чтобы только не слышатьраздражающего треска вертушек…

– Вертушек?!

Он сказал это так громко, что крыса спрыгнула с его ладони ипотрусила к обглоданному углу стола. Крысолов не заметил этого, пораженныйоткрывшимся объяснением. «Вертушки!.. Может ли такое быть? Но ведь известно,что возле ветряка, воткнутого в землю и осененного крестным знамением, в землене заводятся кроты. Конечно, есть важное условие: с восхода и до заката солнцасвященник должен читать рядом молитву об избавлении от бедствия… И меня быпрокляли, если бы я усомнился в том, что последний так уж необходим, вместе совсеми своими молитвами».

Он вспомнил, как дети с утра до вечера бегали по городу,развлекаясь своими игрушками, как втыкали их в землю при каждом удобном случае,как ловили ветер лопастями, издающими противный звук. «Тогда понятно, почемукрысиные отродья не выходят днем! А ночью дети спят, и вертушки смолкают».

Но игрушки могли остановить только сытых крыс, голодных жеони не остановят. Значит, нужно придумать что-то другое… Вернее, ничего другогопридумывать не стоит, достаточно применить старые, испытанные средства. Ужпроголодавшись, крысы бросятся на любую еду, даже будь она вся нашпигованаядом!

Замысел быстро созрел в уме Крысолова. Да, он истребит крыс– но так, чтобы Хамельн надолго это запомнил! Он устроит такое изгнание, какогоони не видали прежде! Эти люди запомнят Крысолова, пришедшего к ним в солнечныйпрохладный летний день, и будут слагать о нем песни и рассказывать своимвнукам, понизив голос, что видели этого удивительного человека собственнымиглазами. Своими собственными глазами! И, конечно, присочинят с три короба –например, что из-под платья у него виднелся хвост, а один глаз сверкал красным,и на голове рос петушиный гребень.

Пусть! Он вскочил, довольный, уже готовый действовать.Единственное затруднение, которое он видел, состояло в том, что работыпредстояло слишком много для него одного. Но тут же он понял, как егопреодолеть. Пожалуй, вдвоем они справятся… И если утром послезавтрашнего днябудет ветер, то все выйдет так, как он задумал.

– Ветер! – сказал он Ушастому, возвращая его вкоробку. – Нужен ветер!

На следующий день он сообщил бургомистру, что емупонадобится пять телег с копченым мясом и прочей снедью. А лучше – шесть. И безпромедления! Если господин бургомистр желает избавиться от крыс, то ему стоитпоторопиться.

И приготовления начались. Подводы въезжали в город, иКрысолов расставлял их согласно своему плану. Поначалу он опасался, что жителирастащат еду, но те, лишь услышав, для кого она предназначена, отходили оттелеги подальше. Они опасались не крыс, а его самого.