– Разумно. Параллельно будем копать со стороны самойСтрежиной. Много времени на обход дома у тебя не уйдет, так что тебе достанутсяеще кое-какие симпатичные личности, имеющие отношение к нашей девице. Мне о нихмного интересного рассказала ее подруга, Красько.

– Выкладывай, – предложил Сергей. –Давай-давай, не зря же ты два часа штаны протирал в офисе Липатова.

Макар пропустил «штаны» мимо ушей и начал рассказывать.

В топливно-энергетической компании «Юго-запад» в первыеполгода к Вике относились настороженно – она была чужаком, сотрудником,пришедшим без всяких рекомендаций. В традициях же «Юго-запада» было набиратьлюдей по знакомству, а еще лучше – объединенных родственными связями скем-нибудь из уже работающих в фирме. Истоки такого подхода Илюшин видел в том,что возглавлял компанию Аслан Коцба, абхазец по национальности, окруживший себяблизкими людьми: заместителем Коцбы работал его двоюродный брат, исполнительнымдиректором – муж сестры Аслана. Во время беседы с Красько Илюшин ненавязчивовыяснил, что сама Лена была замужем за одним из многочисленных родственниковгендиректора. «Почти все наши девочки пришли сюда, потому что они чьи-тородственницы, – честно рассказала Красько. – Здесь так принято,понимаете?»

Но Вика Стрежина нарушила традицию, и причиной тому стал,как ни странно, сам Аслан Коцба. Предыдущих трех «правильных» секретарей,обладавших всеми нужными связями, он уволил с шумом и грохотом, поскольку имелпривычку в ярости швырять в стену своего кабинета бутылки с минералкой. Зная обэтой особенности Аслана, референты постоянно обновляли минералку на его столе,справедливо опасаясь, что тот, не найдя привычной бутылки, может запуститьчем-нибудь другим, куда менее легким. Например, пресс-папье из оникса. И не встену, а в провинившегося сотрудника. Швыряние бутылок тоже было обычаем, иидти против него никто не рисковал. Секретарши одна за другой вылетали издверей серого особняка «Юго-запада», поскольку умение грамотно составлятьдокументы, как оказалось, находилось в обратно пропорциональной зависимости отстепени родства с работниками фирмы. Первая секретарша была племянницейглавбуха. На третий день работы она отправила электронное письмо начальницеюридического отдела фирмы, с которой «Юго-запад» вел важные переговоры,перепутав буквы «Ю» и «Б», расположенные на клавиатуре по соседству.Демократичное обращение «Юля» в редакции секретарши превратилось в нечтосовершенно неприличное, и разъяренный Коцба уволил ее в тот же день, не пожелавоценить смешную сторону происшествия. Заодно попало и главбуху.

Вторая девочка, приходившаяся дальней родственницейначальнику аналитического отдела, от усердия ставила запятые после каждогослова, боясь не угодить шефу. Кроме того, напуганная историей своейпредшественницы, она по десять раз проверяла и перепроверяла письма, тратя уймувремени. Такая старательность быстро стала раздражать Аслана, и секретаршууволили, хотя и без швыряния бутылок в стену.

Третья секретарша была грамотной – может быть, потому, что в«Юго-западе» трудился программистом всего лишь ее троюродный брат. Она работалабыстро, старательно, делая минимум ошибок в тексте. Но небольшой поселокМусохранск, куда девушка отправляла электронную почту для друга детства Коцбы,подкосил и ее.

До того, как Аслан приказал секретарше отправить письмо,девушка не знала о существовании поселка с таким названием и потому сделалаошибку, напрашивающуюся само собой. Когда Аслану Коцбе пришло возмущенноеписьмо, в котором обиженный мусохранец требовал не называть его мухосранцем,шеф не стал долго вникать в проблему, и офис в очередной раз остался безсекретаря.

После этого наступило затишье. Никто из сотрудников нерисковал предлагать своих родственниц на место«той-самой-которая-обидела-мусохранцев». В конце концов Аслан, скрипя зубами,дал «добро» на обращение в рекрутинговое агентство. Первой, кого прислали изагентства, оказалась Виктория Сергеевна Стрежина.

Вика была сдержанна, перед начальством не лебезила, сколлегами общалась ровно и дружелюбно. Первые три месяца все с замираниемсердца ожидали, какой фортель выкинет новая секретарша, но время шло, аСтрежина работала без промашек. Сначала ей удивлялись, потом постепеннозауважали, хотя настороженность по отношению к девушке до конца не исчезла. Нокогда Коцба назначил ее референтом, никто не удивился: Вика лучше остальныхподходила на эту должность.

– За что ее уважают? – спросил Макар в разговоре сЛеной. – Вы не сообщили ничего необычного. Исполнительная девушка,по-моему, не такая уж и редкость.

– Ее уважали не за исполнительность, – объяснилаКрасько, не замечая, что переходит на прошлое время. – Знаете, как бывает:видишь ты человека и понимаешь, что он – хороший, порядочный. Вот и с Викой также. Сразу было ясно, что она порядочный человек. Даже не порядочный, нет –правильный! Вот, я нашла точное слово. Наша Вика – очень правильная. И ещеочень правдивая.

Илюшин искренне считал, что правильные и одновременноправдивые люди невыносимы для окружающих. Но Вика Стрежина, судя по описанию ееподруги, таковой не была. За два года работы в «Юго-западе» она испортилаотношения лишь с одним человеком, и в результате тому пришлось уволиться.Уволившуюся даму звали Юлия Борисовна Осьмина.

Юлия Борисовна, ухоженная худощавая дама среднего возраста,возглавляла кадровый отдел. Она носила длинные черные платья с яркими шифоновымикосынками, повязанными вокруг шеи, и считалась красавицей. В любом спорепоследнее слово всегда оставалось за Юлией Борисовной – не потому, что оно былосамым веским, а потому, что Осьмина так сумела себя поставить, что ее слово казалосьвеским. Мода, политика, новинки литературы – во всем она разбиралась и полюбому поводу имела свое мнение. Осьмина тесно общалась с двумя дамами изаналитического отдела, и вместе они были влиятельной силой, с которой всесчитались. На Вику Стрежину Осьмина не обращала никакого внимания, посколькудвадцатипятилетняя секретарша, даже достигнувшая должности референта при шефе,никак не могла входить в круг ее, Юлии Борисовны, интересов.

Но однажды, рассказывая во время обеда за общим столом освоей любимой кошке, Осьмина обронила, что кошка недавно окотилась.

– Я так устала от ее темперамента, – пожаловаласьЮлия Борисовна внимательной аудитории. – Подай негодяйке кота, и все тут.

– А… если стерилизовать? – робко спросила однадевушка. – Или не поможет?

– Я не знаю, поможет или нет, – отчеканила ЮлияБорисовна, – но подобную операцию считаю недопустимым зверством. Я своюкошку люблю и издеваться над ней никому не позволю. И, представьте себе, яготова идти на определенные жертвы!

Она метнула яростный взгляд в сторону вопрошавшей, и вокругсогласно закивали. Да, все готовы были идти на определенные жертвы ради своихлюбимых.

– А кому вы раздали котят? – спросила Вика,отвлекая внимание Осьминой на себя. – И сколько их было?