– Господин чиновник восьмого ранга, мы наслышаны оваших выдающихся способностях… Я знаю, что вы получили орден за расследованиеубийства министра Окубо. Известно также, что наше правительство не разобращалось к вам за советом в весьма запутанных делах, но… Но это материясовсем иного рода. Здесь вам не помогут достижения техники и ваш замечательныйум. Мы ведь имеем дело не с заговорщиком и не с убийцей, а с Сигумо.

Последнее слово настоятель произнёс совсем тихо – такимзловещим шёпотом, что у малютки Эми от страха задрожал подбородок.

– Раз убил – значит, убийца, – хладнокровно пожалплечами Эраст Петрович. – А убийцу оставлять без кары нельзя. Этоподрывает устои общества, не правда ли, святой отец?

Настоятель вздохнул, возвёл очи к потолку:

– До чего же вы, люди Запада, ограниченны! Вы веритетолько тому, что можно увидеть глазами и пощупать руками. Именно это и погубитвашу цивилизацию. Умоляю вас, Фандорин-сан, не шутите с нечистой силой. У васнет для этого ни достаточных знаний, ни подобающего оружия. Вы погибнете и темсамым навлечёте на нашу обитель ещё большие несчастья!

И тут Сатоко тихо сказала:

– Вы зря тратите время, преподобный. Я знаю господиначиновника восьмого ранга. Если он принял решение, то не отступится. Сегодняночью Сигумо будет наказан за смерть моего мужа.

Куда меньше оптимизма проявил начальник Эраста Петровича,узнав о намерении своего помощника.

– Есть три вероятности, – недовольно объявилконсул, поочерёдно загибая костлявые остзейские пальцы. – Ты спровоцируешьдипломатический скандал на почве оскорбления туземных верований. Ты ввяжешься вуголовщину и получишь удар ножом. Ты ничего не добьёшься и лишь выставишь себя,а заодно и Российскую империю, на посмешище перед всем Сеттльментом. Ни один изтрёх вариантов мне не нравится.

– Существует ещё ч-четвёртый. Я поймаю убийцу.

– Стало быть, три к одному? – уточнил Вебер,заядлый игрок на скачках. – Идёт. Триста против ста? Только ставку внесизаранее. На случай, если не вернёшься.

Эраст Петрович выложил на стол сто серебряных мексиканскихдолларов, консул – триста. Пари было скреплено рукопожатием, и Фандоринотправился готовиться к ночной эскападе.

Поразмыслив, он пришёл к выводу, что для встречи с японскимоборотнем будет уместней одеться по-туземному. В гардеробе у коллежскогоасессора имелось два японских наряда: белое кимоно с ткаными гербами (подарокпринца императорской крови за консультацию в одном щекотливом деле) и чёрныйоблегающий наряд, какие носят синоби, мастера из клана профессиональныхшпионов. Надев этот костюм да ещё прикрыв лицо чёрной маской, в темнотестановишься почти невидимым.

После недолгого колебания Эраст Петрович выбрал белоекимоно.

На дело он отправился за час до полуночи. Прошёл по Банду,главной эспланаде Сеттльмента, миновал мост Ятобаси и оказался на холме, гдерасполагался монастырь Преумножения Добродетели.

Время было позднее, и никого из знакомых Эраст Петрович невстретил – иначе пришлось бы объясняться по поводу странного наряда.

Миновав ворота буддийской обители, вице-консул поднялся чутьвыше – туда, где начиналось Иностранное кладбище. Калитка была закрыта, нодипломата это не остановило. Он засунул за пояс полы своего длинного одеяния ис обезьяньей ловкостью перелез через ограду.

За двадцать лет своего существования кладбище изрядноразрослось – вместе с Сеттльментом. Трудно было поверить, что не столь давноэтот кусок земли принадлежал монастырю секты Сингон – ничего «языческого» здесьне осталось. Лунный свет, просачиваясь сквозь листву, ложился на мраморныераспятья, чугунные оградки, кургузых каменных ангелов. Попадались иправославные кресты, наглядное подтверждение российского присутствия на Тихомокеане.

Эраст Петрович шёл по каменной дорожке, звонко стучадеревянными сандалиями, да ещё насвистывал японскую песенку. На его белоснежномкимоно вспыхивало искорками серебряное шитьё.

Вдруг он заметил, что над некоторыми могилами поигрываетточно такое же серебристое сияние. Присмотрелся – и поневоле вздрогнул.

Над перекладиной креста поблёскивала паутина, в центрекоторой покачивался огромный чёрный паучище. Эраст Петрович сказал себе:«Спокойно, это японский длинноногий паук, Heteropoda venatoria, y них сейчаспора ночной охоты». Тряхнул головой и отправился дальше, насвистывая громчепрежнего.

Сзади послышался не вполне понятный звук: какое-то шарканьевперемежку со стуком. Шум быстро приближался, но коллежский асессор его,казалось, не слышал. Остановился подле бамбуковой ограды, за которой начиналасьтуземная часть кладбища. Беспечно потянулся.

– Гнусная мартышка! – просипел по-английскипрерывающийся от бешенства голос. – Я тебе покажу, как топтать освящённуюземлю!

И на спину дипломата обрушился удар тяжёлого костыля, ноЭраст Петрович так проворно отскочил в сторону, что заострённый, окованныйжелезом конец лишь коснулся шёлкового кимоно.

– Наглые японские твари! – прорычал одноногийкладбищенский сторож. – Вам мало поганить воздух языческими курениями итревожить усопших своими бесовскими завываниями! Ты посмел нарушить ночнойпокой христианских душ! За это ты мне дорого заплатишь!

Произнося эту тираду, Сильвестер продолжал наскакивать нанарушителя ночного спокойствия, размахивая своим устрашающим оружием.Вице-консул без труда уклонялся от ударов, всё глубже отступая в густую теньдеревьев.

– Ах, ты так?! – взъярился полоумныйкалека. – Закопаю под забором, как собаку!

И метнул в противника костыль, да так сноровисто, чтоФандорин едва успел присесть – иначе железное острие пронзило бы ему грудь.Просвистев в воздухе, оно с хрустом впилось в ствол дерева.

Но и этого Сильвестеру показалось мало.

Раздался звонкий щелчок, и в руке сторожа сверкнуло длинноелезвие навахи. Кажется, он всерьёз собрался осуществить своё кровожадноенамерение.

А между тем, отступать коллежскому асессору было некуда:спиной он упёрся в дерево, справа был забор, слева – колючие кусты.