– Не видел, – пожал плечами Фандорин, – нодогадаться нетрудно. Вон на том дереве, в неком подобии люльки, висела госпожаТэрада. Я был слишком ошарашен этим п-причудливым зрелищем, иначе непременносообразил бы, что её верный носильщик Кэнкити должен быть где-то неподалёку. Ктому же он единственный, кто мог нанести мне удар сверху – ведь этот детина вышеменя ростом.

– Тэрада-сан? – воскликнула Сатоко. – Так этоона умертвила моего мужа?

– Ну что вы. Малютка Эми просто слишком любопытна.Услышав, что нынче ночью я собираюсь устроить охоту на Сигумо, она заранеезаняла удобное место в б-бельэтаже. А Кэнкити набросился на меня, подумав, чтоя хочу причинить вред его обожаемой госпоже. Нет, Тэрада-сан здесь ни при чём.Хотя барышня она исключительно неприятная. Испорченная, капризная, злая, да исмотреть на неё, прямо скажем, удовольствие сомнительное. Не понимаю, почему выс ней дружите?

– Я скажу, – ответила Сатоко, опустивголову. – Когда я вижу Тэраду-сан, мне становится легче… Моя Акикоперестаёт казаться мне самым несчастным существом на свете… Но если это была неТэрада-сан, то кто же?

– Вот это я и собирался выяснить. Нужно былод-допросить смотрителя Иностранного кладбища. Его сторожка находится сразу заоградой. Судя по отёчности лица и нервическому тику, этот субъект навернякастрадает бессонницей. К тому же, как я понял из нашего с ним краткого диалога,мистер Сильвестер испытывает нездоровый интерес к соседнему владению. Характеру этого человека трудный, вряд ли он стал бы отвечать на мои вопросы, поэтомупришлось устроить маленькую демонстрацию. Собственно, даже п-провокацию. Небуду утомлять вас подробностями, они несущественны. Главное, что сторожполностью удовлетворил моё любопытство. Предположения подтвердились. Да, это оннеделю назад вывалил на крыльцо кельи Мэйтана ведро нечистот. Сильвестер –человек полупомешанный. У этого бывшего матроса навязчивая идея – прогнать складбищенского холма «идолопоклонников». Тринадцать лет назад, во временасмуты, на него напали ронины. Он спасся лишь тем, что успел вскарабкаться поводосточной трубе, однако острый клинок отсек ему ногу. С тех пор он люто ненавидитяпонцев и их «языческую» религию.

– Ах, я всё поняла! – прикрыла пальцами ротСатоко. – Мой муж был для этого человека предателем. Сначала сторожпопытался выжить его из сада, а когда не удалось, умертвил, воспользовавшисьяпонской легендой! Он думал, что монахи испугаются и монастырь опустеет!Сторожу легко было изобразить оборотня! Достаточно было укрыться с головойчёрной рясой, а сверху прикрепить плетёный тэнгай. То-то сквозь негопросвечивала луна! А передвигался он так странно, потому что у него деревяннаянога!

Фандорин выслушал вдову и покачал головой:

– Не с-складывается. Откуда невежественному матросузнать японские легенды? Он и язык-то побрезговал выучить. Нет, Сильвестер неубийца. Но, как я и предполагал, он видел убийцу, и даже дважды. Его мучилабессонница, он несколько раз выходил из сторожки покурить трубку, а убийцепонадобилось немало времени на осуществление своего п-плана. К тому же, как выпомните, ночь была такая же лунная, как нынче.

– Кого он видел? – спросила Сатоко, не поднимаяглаз.

– Вас, – так же тихо ответил Фандорин. – Когож ещё? Сначала Сильвестер видел, как женщина в чёрном кимоно носила ведра ксточной канаве. А когда вышел в другой раз, незадолго перед рассветом, онаносила воду от колодца к павильону. Я знал, что Мэйтана могли убить только вы.Но нужно было подтверждение.

– Знали? – повторила Сатоко, по-прежнему не глядяна молодого человека. – Откуда?

– Я не верю в п-привидения, и ваша история о безголовоммонахе меня не убедила. Это раз. Вам очень легко было осуществить своёнамерение: сначала опоить мужа сонным зельем, подмешанным в сакэ, потомпроколоть ему артерию, а после этого оставалось лишь поменять воду в бочке.Когда я хвастался перед настоятелем, что выловлю «оборотня» нынче же ночью, моислова адресовались вам. Вы должны были знать, что я слов на ветер не бросаю и,если говорю так уверенно, значит, обнаружил какие-то улики. Я не сомневался: вынепременно явитесь в сад, чтобы проследить за моими действиями… Я был готов квстрече, но меня сбила Эми. Это ведь она подала вам идею изобразить нападениеСигумо – когда, после инцидента с нечистотами, стала кричать об опасности,угрожающей Мэйтану?

Ответа не было. Пробор на опущенной голове Сатоко казалсянеестественно белым. Фандорин даже наклонился, чтобы рассмотреть его получше, иувидел, что волосы крашеные – у корней они были совсем седые.

– Но две вещи остались для меня з-загадкой, –продолжил вице-консул после паузы. – Почему вы не убили меня, когда ялежал оглушённый и беспомощный? Вам ничего не стоило изобразить новое нападениеоборотня. И второе: почему вы умертвили мужа?

Зная, сколь тверды характером женщины склада Сатоко, ЭрастПетрович снова не ждал ответа. И ошибся.

– Я не убила вас, потому что вы не сделали мне зла, вылишь выполняли долг по отношению к бывшему другу, – заговорила вдовасдавленным голосом. Сначала медленно, с запинкой, потом всё быстрее ибыстрее. – Нет, неправда… Я хотела проткнуть вам горло заколкой. Ужеподняла руку. Но не смогла. Не было ненависти… Я оказалась слишком слаба, ирасплачиваться за это придётся моей девочке. Я всё-таки не смогла её защитить.

– Я вас не понимаю, – нахмурился Фандорин. –При чём здесь Акико?

– Он хотел разлучить нас. – Сатоко резко поднялаголову. Её глаза горели сухим, яростным блеском. – Он сказал: «Нечего еёздесь держать. В Гонконге есть приют для детей-калек. Мы отправим её туда, иона не будет больше стоять между нами. Я не стану буддой, я понял это. Явернусь к тебе, и мы попробуем жить заново». Я умоляла его сжалиться, плакала,но он был непреклонен. «Ты ничего не понимаешь, – сказал он. – Такбудет лучше для всех. Через неделю придёт пароход из Гонконга, на нём будетмонахиня из приюта». Я поняла: человек, который хотел, но не смог стать буддой,становится дьяволом. Моя Акико не нужна никому на всём белом свете, кроме меня.Она обречена. Среди чужих людей она зачахнет. И тогда я сказала себе, чтодолжна убить Мэйтана. Но убить так, чтобы никто меня не обвинил, иначе моюдевочку отберут… Я сделала то, что собиралась, и упала, и лишилась чувств, и,наверное, умерла бы, но искусный лекарь вернул меня к жизни. Всё было зря. Уменя не хватило сил вонзить вам в горло железную заколку, и теперь меня заточатв тюрьму, а моя дочь сгинет в приюте…

– Ну что, Эраст, поймал Паука Смерти? – спросилконсул Вебер, встретившись со своим помощником у табльдота (оба дипломата былилюди холостые и обыкновенно завтракали в «Гранд-отеле», по соседству сконсульством).