– Да, – улыбнулась я.

– А принцесса?

– Очень.

Вот видите, как легко отвечать.

– Рис, вы когда-нибудь делили постель с принцессой икем-нибудь еще из стражей?

– Да.

Тут репортеры сорганизовались. Первый попытался спросить, скем, но Мэдлин заявила, что он уже задал свой вопрос. Тогда этот же вопросзадал следующий, кого она выбрала:

– Рис, с кем вы делили принцессу?

Рис мог бы уклониться от ответа, но решил сказать правду,потому что почему бы и не сказать?

– С Никкой.

Объективы и всеобщее внимание обратились на Никку: будтольвы углядели новую подраненную газель. Эта конкретная газель была шести футовростом, с коричневой кожей и роскошными прямыми и густыми каштановыми волосами,спадавшими до пят. Волосы подхватывал только тоненький медный обруч. Выше талииНикка был обнажен, если не считать расшитых золотом подтяжек, которые украшалиего грудь и подчеркивали не сразу заметный желтый рисунок на коричневой тканибрюк. Спереди на брючном ремне висели два девятимиллиметровых пистолета –потому что никто не придумал, как надеть на Никку наплечную кобуру, илидоспехи, или хотя бы мечи, не повредив его крылья.

Крылья выступали у него над плечами и даже немного вышеголовы, простирались в стороны и вниз, самыми краями едва не касаясь пола. Этобыли крылья огромной ночной бабочки, фантастические – словно как-то темнойночью штук шесть разных видов гигантских сатурний сошлись в оргии с фейри.Всего два дня назад крылья были только родимым пятном на спине Никки, но вовремя секса со мной они вдруг вырвались из его тела и стали настоящими. Спина унего теперь была гладкой и однотонно-коричневой.

Он подошел к нам, пока я в очередной раз моргала из-заодновременно сработавших фотовспышек. Рис остался рядом со мной, и Никкавозвышался над нами обоими. Он удивленно смотрел на толпу репортеров, посколькуне привык быть в центре внимания – и когда служил королеве, и когда перешел комне.

– Никка, вы действительно спали с принцессой и Рисом?

Он наклонился к микрофону, так что теперь они с Рисом стоялипо обе стороны от меня. Крылья развевались над моей головой.

– Да, – сказал он и выпрямился.

Камеры щелкнули, и репортеры продолжили хором орать вопросы,пока Мэдлин не сделала выбор.

– Каким образом вы приобрели крылья?

Хороший вопрос. К сожалению, мы не знали на него хорошегоответа.

– Хотите правду? – спросила я. – Мы не знаем.

– Никка, что вы делали, когда у вас выросли крылья?

Никка встал на колено и крылья распахнулись, так что на мигя оказалась на их фоне, словно на фоне специально продуманной декорации.Вспышки меня совершенно ослепили.

– Занимался любовью с Мередит.

Репортеры просто не смогли справиться с собой и захихикали,будто старшеклассники. Американские журналисты, да и большинство европейских,никогда не привыкнут к тому, что фейри не считают секс чем-то постыдным. У наспризнавать, что ты имел секс с кем-то, если только твой любовник не чувствуетиз-за этого неловкости, не является чем-то неприятным или скандальным.

– Рис был с вами?

– Да.

Ну, если быть точными, то Рис был возле постели, а не в ней,но Никка не видел нужды в таких тонких разграничениях.

– А еще кто-нибудь был с вами в постели, когда это произошло?

– Да.

Ответ очень характерный для Никки и очень в духе сидхе. Либовы уводите разговор в сторону, либо отвечаете точно на заданный вопрос, и нислова больше. Никке не очень удавалось увиливать от ответов, так что ондержался правды.

– Кто? – крикнул кто-то.

Никка посмотрел на меня, чего делать не стоило. Этимвзглядом он дал понять репортерам, что я могу не захотеть назвать имя. Черт.Большинство женщин-сидхе не любят говорить, что они спали с кем-то из малыхфейри, но я этого как раз не стыдилась. Репортеры могли сделать слишкомдалекоидущие выводы, хотя никаких оснований для них не было. Проклятие.

Проблема заключалась в том, что Шалфея[5] насцене не было. Он не был сидхе, и его королева потребовала его к себе. Да инаша королева не желала, чтобы он оставался со мной. Говоря словами Андаис:«Оральный секс – ладно, но трахать тебя он не будет. Эльф-крошка, плевать,какого он там роста, не усядется на мой трон». Так что Шалфею пришлосьдержаться подальше. Что придавало делу дополнительный интерес.

– Третий, или четвертый, если точнее, –поправилась я с улыбкой, – здесь отсутствует. Он не уверен, что желал бывнимания прессы.

– Он тоже ваш любовник и потенциально – король?

– Нет.

Это было правдой.

– А почему? – крикнул кто-то из толпы.

Я бы этот вопрос пропустила мимо ушей, но Никка ответил:

– Он не сидхе.

О преисподняя! Вопросы тут же посыпались градом. Я нагнуласьк Никке и попросила его вернуться на прежнее место. Рис тоже удалился, силясьне расхохотаться. Наверное, это и вправду было смешно. Но Никку я буду теперьдержать подальше от микрофонов. Я не стыдилась того, что было между мной иШалфеем, но моя тетушка вряд ли хотела излагать это прессе в подробностях. Ееэто вроде бы смущало.

Мэдлин наконец отыскала вопрос, на который, по ее мнению, язахотела бы ответить. И ошиблась.

– Кто из них лучший в постели, Мередит?

Я поборола желание укоризненно взглянуть на Мэдлин. О чемона думала, принимая такой вопрос?

– Посмотрите на них. Разве можно выбрать только одного?

Смех в зале. Но от темы они отступать не желали.

– Нам показалось, что вы предпочитаете Холодаостальным, принцесса.

Это не было вопросом, так что я не стала отвечать. Другойрепортер сказал:

– Пусть так, принцесса, но если не один, то назовитенескольких.

Это было хитрее.

– Каждый, с кем у меня был секс, для меня – особенный.

И это было правдой.

– А со сколькими у вас был секс?

Я наклонилась к самому микрофону.

– Не могли бы вы сделать шаг вперед, джентльмены?

Рис, Никка, Дойл и Холод послушно шагнули вперед. И еще троевместе с ними.

У Галена кожа почти такая же белая, как моя, но приопределенном освещении в его бледности проявляется зеленый оттенок. А вот кудриу него зеленые при любом освещении, и только в темноте они кажутся простосветлыми. Он остриг волосы выше плеч, оставив всего одну тонкую косичку – какнапоминание о том, что когда-то они спадали до пят. Из всех мужчин волшебногонарода только сидхе позволялось отращивать волосы до такой длины. Гален остригволосы добровольно в отличие от Адайра. Или Аматеона, который стоял рядом сАдайром. Густые рыжие волосы Аматеона были заплетены во французскую косичку,так что репортерам трудно было бы догадаться, что теперь они едва достают доплеч. Он подчинился приказу королевы быстрее, чем Адайр. Остричь волосы былонаказанием, позором, этой угрозой королева добилась от них подчинения своемуприказу – и это ясно говорит, насколько странным был поступок Галена. Он былсамым младшим из Воронов королевы, всего на семьдесят пять лет старше меня.Среди сидхе мы считались практически ровесниками. С моих лет четырнадцати,может быть, даже еще раньше, его открытое мужественное лицо казалось мне самымкрасивым в мире. Я так хотела, чтобы отец разрешил мне помолвку с Галеном, ноон выбрал другого. Та помолвка продлилась семь лет, но детей у нас не было, инаконец мой жених сказал мне, что я для него – слишком человек. Не настолькосидхе, как ему нужно. Что заставило меня еще больше недоумевать, почему отецпредпочел его Галену.