Холод открыл рот... и закрыл его.

– Не знаю.

Дойл качнул головой:

– И я не знаю.

– Да, – протянул Гален. – Похоже накатастрофу.

В ситхене неблагих фейри лежит мертвый журналист, а толпаживых журналистов еще слоняется поблизости. Катастрофа – это еще слабо сказано.

При дворах я видела больше насилия, чем за всю свою карьеручастного детектива в Лос-Анджелесе, зато в Л-А я видела много больше смертей.Не потому, что я часто расследовала убийства – частным сыщикам не поручаюттакие расследования, во всяком случае, не по свежим следам, – а потому,что большинство обитателей волшебной страны бессмертны. Бессмертные, поопределению, умирают не слишком часто. Мне хватило бы одной руки, чтобы посчитатьпо пальцам, сколько раз полиция вызывала нас на место убийства, и пальцы ещеостались бы. Даже в этих случаях нас звали только потому, что "Детективноеагентство Грея" обладало лучшим на Западном побережье штатом практикующихмагов. Магия ничем не отличается от прочих инструментов: если с ее помощьюможно творить добро, то найдутся и те, кто сумеет обратить ее во зло. Нашеагентство специализировалось на "Сверхъестественных проблемах – ВолшебныхРешениях". Этот девиз значился на наших визитных карточках и на бланкахагентства.

И еще я приучила себя, что мертвое тело – всегда"оно". Потому что как только начинаешь думать об убитых"он" или "она" – они сразу становятся для тебя личностями,людьми, а они больше не люди. Это трупы, и если не брать во внимание оченьспецифические обстоятельства, они являются всего лишь инертной материей. Потом,после всего, можно посочувствовать жертве, но на месте преступления, особенно впервые моменты, для нее же лучше, если ты обойдешься без сочувствия. Сочувствиемешает думать. Сопереживание выводит из строя. Отстраненность и логика – вотспасение на месте убийства. Все другое ведет к истерике, а я – не только самыйквалифицированный детектив среди присутствующих, я еще принцесса МередитНик-Эссус, обладательница рук плоти и крови, Погибель Бесабы. Бесаба – это моямать, и из-за моего зачатия ей пришлось выйти замуж за моего отца и какое-товремя жить при Неблагом Дворе. Я принцесса, а в один прекрасный день могу статькоролевой. Будущие королевы истерик не устраивают. Будущим королевам, которые ктому же опытные детективы, истерика вообще не позволительна.

Проблема была в том, что одну из убитых я знала. Я помнилаее взгляд и походку. Я знала, что она любила классическую литературу. Когда ейпришлось покинуть Благой Двор и присоединиться к нам, она поменяла имя, как этоделали многие, даже не изгнанники. Фейри меняют имена, чтобы не вспоминатькаждый день о том, кем они были и как низко пали. Она назвалась Беатриче, поимени возлюбленной Данте в его "Божественной комедии". Дантов ад. Онаговорила: "Я в аду, и имя у меня должно быть соответствующее". Вколледже я выбрала одним из факультативных курсов мировую литературу. Закончивучебу, я подарила большую часть книг Беатриче, потому что она их стала бычитать, а я – нет. Я могла в любой момент купить заново те немногие книги,которые мне по-настоящему нравились. Беатриче не могла. Она не могла сойти засмертную и не любила, когда на нее пялились.

Сейчас я на нее пялилась, но это не имело для нее значения.Для нее теперь вообще ничто не имело значения.

Беатриче выглядела как увеличенная копия крошечной феи,прятавшейся в волосах Риса. Когда-то она тоже могла уменьшаться до такогоразмера, но с ней что-то случилось при Благом Дворе, что-то, о чем она никогдане говорила, и она потеряла способность менять размер. Она навсегда осталасьпримерно в четыре фута и два дюйма ростом[7], и нежныестрекозиные крылья за ее спиной стали бесполезны. Феи-крошки не умеют левитировать,они летают по-настоящему, а при таком росте крылья уже не могут их поднять.

Кровь растеклась под ее телом широкой темной лужей. Кто-топодкрался к ней сзади и перерезал ей горло. Так близко мог подобраться толькотот, кому она доверяла, – ил и убийца прикрылся магией. Чтобы лишить еебессмертия, тоже нужно было владеть магией не на среднем уровне. Не так ужмного тех, кто способен и на то, и на другое.

– Что же случилось, Беатриче? – тихо сказалая. – Кто сделал с тобой такое?

Гален подошел ко мне.

– Мерри!

Я взглянула на него.

– Тебе нехорошо?

Я покачала головой и перевела взгляд на второе тело. Вслух ясказала:

– Сейчас все пройдет.

– Врунишка, – тихо произнес он и попытался обнятьменя, поддержать. Я не оттолкнула его руки, но отступила назад. Не было временильнуть к кому-то. У нас в обычае поддерживать друг друга прикосновениями, ногорстка стражей, которых я взяла с собой в Л-А, проработала на агентствоДжереми всего несколько месяцев. Я провела там несколько лет. На местепреступления не обнимаются. Не ищут утешения. Просто делают свою работу.

Лицо Галена немного вытянулось, словно я его обидела. Я нехотела задеть его чувства, но у нас была чрезвычайная ситуация. Он не мог этогоне видеть. Ну почему я в который раз должна тратить нервы на чувства Галена,вместо того чтобы заниматься делом? Бывали минуты, когда я слишком хорошопонимала, почему отец не выбрал Галена мне в женихи, как бы дорог мне ни былстраж.

Я подошла ко второму телу. Убитый лежал у пересечениякоридора с другим, более широким. Он лежал на животе, руки раскинуты в стороны.На спине расплылось большое пятно крови, и кровь еще струилась по его телу.

Рис сидел на корточках возле тела и посмотрел на меня, когдая подошла. Фея выглянула из массы его волос и тут же спряталась, словно виспуге. Феи-крошки обычно летают стайками, как птицы или бабочки. Поодиночкеони, как правило, застенчивы.

– Разобрался, как его убили? – спросила я.

Рис указал на узкую дыру в спине мужчины.

– Ножом, думаю.

Я кивнула.

– Клинок вытащили и унесли. Почему?

– Потому что в нем было что-то особенное, что могло бывыдать убийцу.

– Или он просто не хотел терять хороший клинок, –предположил Холод. Он сделал к нам два шага, перейдя из большого коридора вменьший. Перед этим он расставил людей с приказом никого не подпускать к местуубийства. Со мной было достаточно стражей, чтобы перекрыть оба конца коридора,что мы и сделали.

Когда мы подошли сюда, коридор охранялся летающими горшкамии кастрюлями, за что спасибо Мэгги-Мэй, главной поварихе Неблагого Двора.Брауни могут заставить летать предметы, а сами левитировать почему-то не умеют.Мэгги пошла вместе с Дойлом, чтобы попытаться добиться толка от служанки,которая нашла тела. У той случилась истерика, и Мэгги не могла понять, то лидевушка увидела что-то по-настоящему ужасное, то ли просто испугаласьмертвецов. Дойл надеялся это выяснить. Он полагал, что служанка отреагирует наего появление так, словно он продолжает оставаться Мраком королевы, убийцей напосылках, и скажет правду из страха и по привычке. Если она просто напугана,бедняжка при виде него скорее всего рухнет в обморок, но я разрешила емупопытаться. Если что, я смогу сыграть хорошего копа после того, как он сыграетплохого.