Баринтуса я послала рассказать королеве о случившемся,потому что у него было больше всего шансов не понести наказание за плохуювесть. Королева нередко перекладывала вину за дурные вести на гонца.

– Может быть, – согласился Рис. – Или простопо привычке. Ударил, вытащил клинок, вытер его и положил в ножны. – Онпоказал на пятно на плаще мужчины.

– Верно, он вытер клинок, – произнесла я.

– Почему "он"? – посмотрел на меня Рис.

Я пожала плечами.

– Ты прав, могла быть и "она".

Я не услышала, как вернулся Дойл, но почувствовала егоприсутствие на миг раньше, чем он заговорил.

– Убийца метнул нож з убегающего.

В общем, я была согласна, но мне захотелось узнать, почемуон так решил. Если честно, я не хотела быть главной в этом расследовании, но уменя было больше всего опыта. Так что груз ложился на мои плечи.

– Почему ты так думаешь?

Он потянулся к плащу мужчины, и я предупредила:

– Не трогай его.

Дойл удивленно посмотрел на меня, но выпрямился.

– Вот здесь, где пола плаща завернулась, видно, чтосейчас отверстия в плаще и в рубашке над раной не совпадают. Он убегал, апотом, когда нож вытащили, его карманы обшарили и сдвинули плащ.

– Спорим, перчаток на убийце не было.

– Мало кто подумал бы об отпечатках пальцев и анализеДНК. Мы здесь скорее станем беспокоиться о магии, чем о науке.

Я кивнула.

– Точно.

– Он увидел что-то, напугавшее его, – подытожилРис, вставая. – Он бросился в эту сторону, пытаясь убежать. Но что онувидел? От чего он убегал?

– На тропах ситхена бродит немало жутких тварей, –заметил Холод.

– Да, но он – журналист, – возразила я. – Онпришел сюда, именно чтобы найти что-то странное или жуткое.

– Может, он увидел смерть малой фейри? –предположил Холод.

– То есть убийство Беатриче? – переспросила я.

Холод кивнул.

– Хорошо, допустим, он стал свидетелем. Он побежал, внего метнули нож и убили. – Я помотала головой. – Здесь чуть ли невсе носят ножи. И почти каждый может броском пришпилить муху к стене. Это неслишком сужает круг подозреваемых.

– Зато смерть Беатриче сужает заметно. – Рисбросил на меня выразительный взгляд. Можно ли обсуждать это при новых стражах,которым мы еще не вполне доверяли?

– Нет смысла скрывать, Рис. Бессмертных нельзя убитьножом, и все же она мертва. Здесь потребовалось заклинание, мощное заклинание,и сотворить его мог только сидхе, да еще кое-кто из слуа[8].

– Королева запретила слуа появляться сегодня. Они могутвызвать кривотолки одним своим видом, попадись они на глаза репортерам.

Из всех фейри слуа меньше всего походили на людей. Кошмарныетвари, которых боялись даже сами неблагие. Единственные, кто мог на насохотиться. Дикая охота, жуткая стая, которая могла преследовать фейри, дажесидхе, пока не загонит. Иногда они убивали жертву, иногда приводили к королеве.Сидхе боялись слуа, и угроза их преследования служила одной из причин боятьсякоролевы. Я согласилась разделить постель с их царем, чтобы скрепить наш союзпротив моих врагов. Об зтой сделке не было широко известно. Кое-кто из сидхе идаже из малых фейри счел бы это извращением. Я думала об этом как ополитической необходимости. Кроме того, я старалась не слишком зацикливаться натехнических подробностях. Шэлто, их царь, Властитель Всего, Что Проходит Между,был наполовину сидхе, но другая его половина и близко не стояла к гуманоидам.

Я качнула головой.

– Не думаю, что кто-то из слуа сумел бы сегодня скрытнобродить по ситхену. Только не с теми чарами, которыми заперли коридоры.

– Точно так же, как этот репортер не мог покинутьразрешенную территорию, – бросил Холод, и я не могла не согласиться.

– Давайте скажем вслух то, что все уже давно сказалипро себя, даже те, кому претит сама мысль об этом: Беатриче и репортера убилсидхе.

– Что по-прежнему оставляет нам несколько сотенподозреваемых, – уныло сказал Рис.

– Служанка очень напугана, – заметил Дойл. –Я не разобрался, боится она чего-то конкретного или всей ситуации.

– Значит, ты напугал ее еще больше, – сделалавывод я.

– Не нарочно, – пожал плечами Дойл.

Я подозрительно на него глянула.

– Я говорю правду, Мередит. Но Душистый Горошекиспугалась прихода Мрака королевы. Она, кажется, решила, что я пришел ее убить.

– Почему она подумала, что королева хочет еесмерти? – удивился Рис.

У меня возникла мысль на этот счет, пугающая мысль, потомучто королеве она точно не понравилась бы. Я не высказала ее вслух в надежде,что новые стражи до нее не додумаются, хоть и знают так же точно, как и мы, чтовиновником был сидхе. Андаис приставила ко мне нескольких мужчин, которых я незнала, и парочку тех, кому я откровенно не доверяла. Мысль состояла в том, чтовиновен был кто-то из людей Кела. Что, если служанка, Душистый Горошек, видела,как кто-то из приспешников Кела покидает место двойного убийства? Она бы неусомнилась в желании королевы обеспечить ее молчание.

Проблема была в том, что я не могла понять, какую выгодуполучал Кел или кто-то из его слуг от убийства Беатриче. Репортер, похоже, былслучайной жертвой – просто оказался не в то время не в том месте.

– Тебе что-то пришло на ум, – догадался Рис.

– После, – сказала я, стрельнув глазами в сторонумужчин, стоявших всего в паре футов от нас.

– Да, – кивнул Дойл. – В более уединенномместе.

– Нужно убрать тела, – сказал кто-то за нашимиспинами. Волосы Аматеона, забранные в тугую медно-рыжую французскую косичку,оставляли его лицо открытым, но оно не нуждалось в дополнительных украшениях,потому что глаза его состояли из перемежающихся лепестков красного, синего,желтого и зеленого цветов, вроде разноцветной ромашки. У меня часто голова шлакругом, когда я встречала его взгляд, как будто мои собственные глаза невыдерживали такого зрелища. У Аматеона был тонкий профиль, но подбородокквадратный, так что страж умудрялся выглядеть и мужественно, и изящно. Какбудто его лицо, как и глаза, не могло выбрать что-то одно.