Между тем портфель был открыт. Ничего, кроме плотногонебольшого конверта, Соня там не нашла. В конверте фотографии, чёрно-белые,очень старые.

Девушка и юноша. Ей лет восемнадцать, ему не больше двадцатипяти. Снимок сделан в помещении, вероятно в фотоателье. Они сидят и смотрят вобъектив, но кажется, будто видят только друг друга. Он темноволосый, крупныеуши слегка оттопырены, лицо узкое, прямой нос, тонкие губы. У неё толстаясветлая коса перекинута через плечо, большие тёмные глаза. Она выглядит растеряннойи ужасно беззащитной.

Маленький жёлто-серый прямоугольник узорчато обрезан покраям. На обратной стороне простым карандашом едва заметно написаны четырецифры: 1939. Соня не сразу сообразила, что это просто год.

Следующий снимок — та же пара, но уже на улице. Нельзяпонять, где именно. Видны только голые ветки деревьев. Юноша и девушка стоятрядом. Она в пальто, в шляпке. Он в шинели и в фуражке, надвинутой до бровей.Он держит в руках продолговатый свёрток. Вглядевшись, Соня поняла, что это младенец,завёрнутый в одеяло. Даты с обратной стороны снимка не было.

На других, ещё более старых фотографиях Соня увиделакаких-то офицеров, барышень, подростка-гимназиста в кителе и фуражке, мрачногомолодого человека в косоворотке. Групповой снимок во дворе военного госпиталя.Много народу. Раненые солдаты, медсестры, врачи. Лица слишком мелкие, неразглядеть. Нестарый, но седой господин в белом халате в том же госпитальномдворе, один, сидит на лавке, курит. Барышня, мелькавшая на других снимках, но теперьв форме госпитальной сестры. Она же рядом с седым господином. Она же, в блузкес высоким воротом и брошкой у горла, с офицером средних лет. Опять седой, один,за столом в кабинете.

Соня зажмурилась и помотала головой. Потом ещё раз взглянулана последний снимок. Встала, включила верхний свет, настольную лампу и бра.Бросилась в свою комнату, вернулась, едва удерживая в руках толстенный том,«История российской медицины. Энциклопедия». Принялась быстро листать страницы,наконец, нашла, что искала. На вкладыше, среди портретов великих врачей, точнотакой же снимок, только более крупный и чёткий.

Интерьер обрезан, взято лишь лицо. Седой господин. СвешниковМихаил Владимирович. Профессор медицинского факультета Московскогоуниверситета, действительный член Физико-медицинского общества. Генерал царскойармии. Военный хирург. Автор выдающихся трудов по медицине и биологии, внёсзначительный вклад в изучение вопросов кроветворения и регенерации тканей.Родился в Москве в 1863 году. Когда и где умер — неизвестно.

Москва, 2006

Спортивный «Лаллет» цвета ртути, плоский, как летающаятарелка, мчался по Ленинскому проспекту на невозможной для Москвы скорости. Былвечер, мела метель. Из машины звучал Моцарт в современной обработке. За рулёмсидел пожилой лысый мужчина. На заднем сиденье, свернувшись калачиком, спаладевушка. Ей было не больше двадцати. Даже во сне она продолжала жевать жвачку.

Странным образом исчезли с проспекта патрули ГИБДД. Всепрочие машины уступали «Лаллету» дорогу, хотя в Москве водители редкопропускают даже пожарников и «скорую». «Лаллет» летел, не касаясь мостовойновенькими покрышками, стрелка спидометра показывала 120. У площади Гагаринаскопилась пробка, и неизвестно, чем мог бы закончиться этот волшебный полет,но, не доезжая площади, «Лаллет» свернул на тихую улицу и сбавил скорость.

— Машка, просыпайся, приехали! — сказал мужчина и сделалмузыку громче.

— Я Жанна, — пробормотала девушка, не открывая глаз.

— Извини, солнышко.

— Мгм, — девушка села, помахала накладными ресницами,достала из сумочки пудреницу.

Французский ресторан «Жетэм» был построен лет пять назад вглубине большого двора, на месте двух снесённых панелек. Трёхэтажная вилла встиле европейского модерна конца XIX века вмещала два обеденных зала, одинбанкетный, с эстрадой для живого оркестра, три отдельных кабинета, бар сгромадными бархатными диванами. Шеф-повар был француз. Швейцары и несколькоофициантов — чернокожие. От улицы к подъезду вела галерея, увитая гирляндамиразноцветных лампочек и застеленная ковровой дорожкой.

«Лаллет» остановился, и тут же, прямо на улице, к немубросились операторы с камерами, журналисты с микрофонами.

— Надо же, Моцарт! Раньше он ездил под блатной шансон, —шёпотом заметила корреспондентка тонкого глянцевого журнала, сорокалетняякрупная дама с двумя детскими косичками и с дюжиной серёжек в каждом ухе.

— Кто это приехал? — спросил её фотограф.

— Кольт. Пётр Борисович Кольт. — Журналистка ловкопротиснулась между коллегами и протащила за собой за руку нерасторопногофотографа.

Маленький полный мужчина вылез из машины. Ветхие джинсысваливались с него. Серый пиджак в ёлочку был измят, как будто его пожевалакорова. Под пиджаком футболка с надписью по-английски: «Бог любит всех, дажеменя». Корреспондентка с косичками толкнула локтем своего нерасторопногофотографа и прошептала:

— Ноги! Ноги сними!

На ногах у Кольта были грязные оранжевые кеды. Кольт зевнул,потянулся, сморщился от фотовспышек.

— Пётр Борисович, здравствуйте! Журнал «Джокер». Что выдумаете о сегодняшнем мероприятии?

— Господин Кольт! В чём секрет успешного бизнеса?

— Пётр, скажите, правда ли, что вы купили футбольную командуБерега Слоновой Кости за десять миллионов евро?

Сыпались вопросы, стреляли вспышки, микрофоны отталкивалидруг друга. Кольт почесал толстый мягкий живот, оглядел журналистов с добройулыбкой и произнёс басом:

— Всё суета сует.

Затем, повернувшись спиной к публике, открыл заднюю дверцусвоего «Лаллета» и вытянул оттуда за руку сонную жующую девушку.

Светлые прямые волосы падали на лицо, она сдувала их,выпятив нижнюю губу. Когда она распрямилась, стало видно, что круглая головаКольта едва доходит ей до плеча. На девушке была короткая дутая куртка цветахаки. Жёлтые шёлковые брюки, скроенные таким образом, что спереди открываласьсолидная часть живота, а сзади виднелась впадина между ягодицами.

Снимать девушку журналисты не стали, отхлынули от Кольта.Пара, трогательно взявшись за руки, проследовала к подъезду. Журналистка скосичками успела придумать первые несколько фраз заметки о том, чтодистрофическая худоба наконец вышла из моды и теперь актуальны пышные формы.Стиль «антигламур» все настойчивей завоёвывает позиции. Старые, мятые, нарочитодешёвые и некрасивые вещи, как будто купленные на барахолке, сегодня считаютсяособым шиком в высоком тусе.

Корреспондентка подумала, стоит ли в статье объяснятьзначение слова «тус», и решила: не стоит. Читательницы модного глянца — людиобразованные. Они обязаны знать, что «тус» сегодня говорят вместо надоевшегослова «тусовка».