Позже Кудесников не мог объяснить самому себе, почему онтогда не замаскировался — не надел свой паричок, не вставил фальшивыезубы, супинаторы в ботинки… Поддался порыву и поехал как был. Без труда отыскалнужный дом, нашел нужную квартиру и долго стоял под дверью, прислушиваясь.Звуков ссоры слышно не было — вообще ничего не было слышно, и он как разраздумывал, звонить ли в— квартиру. Или все-таки Лебедев внутри? Если заместительмэра увидит его здесь, случится нехорошее. «Я, конечно, мастер по частивыкручивания из неприятностей, — думал Арсений, — однако вданном случае потребуется не мастерство, а скорость».

В то время как он размышлял, соседняя дверь приоткрылась иоттуда высунулась голова в бигуди. Бигуди лежали на голове плотными рядами инапоминали футуристический шлем. Носившая его пожилая дама сдвинула густыеброви я строго спросила:

— Опять будете пикет организовывать?

— Нет, — заверил ее Арсений. — Я,собственно, совершенно по другому делу. По поводу неформальнойорганизации, — наобум ответил он.

— Тогда идите в клуб, — посоветовала или,вернее, даже приказала голова. — Они там репетируют.

— Кто это — они?

— Как кто? Поборники справедливости.

— Это что, общество так называется? — Кудесниковрешил, что здесь он получит новую информацию, причем совершенно бесплатно.

— Сброд они, а не общество. А если их в Дом культуры кпускают, то только из-за Димкиного дяди. И то — какой он там дом? Сарай,да и только. Артистов теперь в новый возят, а этот скоро рассыплется.

— А как мне его найти? Дом культуры?

— Вон он прям за супермаркетом, — поясниладама и злорадно добавила: — На задворках.

Кудесников поблагодарил ее, вышел на улицу и мгновенносориентировался на местности. Не прошло и десяти минут, как он уже подъезжал кдому культуры, где надеялся отыскать Гречишникова. Машины заместителя мэра смеланхоличным шофером поблизости видно не было — уже хорошо.

Здание действительно оказалось старым, и пахло в нем тленоми гнилым деревом. Арсе??ий открыл большую дверь, гулко захлопнувшуюся за ним. Вмрачном холле, выложенном плиткой, никого не было. Кудесников аукнул— безрезультатно. Тогда он решил отыскать зал: по его разумению, всерепетиции должны происходить на сцене.

Из обшарпанного фойе в зал вели два входа, дверь одного изних оказалась приоткрыта, У Кудесникова по спине прошел холодок. Стараясьступать тихо, он приблизился и заглянул внутрь. Зал был тёмен. Длинные рядыкресел казались грядами

холмов, между которыми зияли чёрные бездны. Зато на сценуиз-под потолка лился жиденький свет, окрашивая ее в грязно-желтый цвет.

На сцене стоял молодой человек — худой и узкоплечий, сшапкой кудрявых волос на голове и довольно длинными баками. Круглые очки наунылом лице делали его похожим на замученного учёбой студента. В руке он держалщётку, которой энергично чистил плюшевый занавес, даже издали казавшийсянесвежим.

— Ау, — позвал Кудесников, не особенноповышая голос, чтобы не напугать энтузиаста. — Вы ДмитрийГречишников?

Тот опустил щётку и повернулся на голос. Во всем его обликечиталось раздражение.

— И что вам, идиотам, постояннонужно? — устало спросил он. — Отстаньте от меня.

— Да я, в общем-то, еще и неприставал, — весело откликнулся Кудесников, приближаясь поцентральному проходу к сцене. — Меня зовут Арсений, и я пришелспросить о Романе Сливке.

— О, черт! — Гречишников отбросил щётку, иона поскакала по полу, издавая оглушительный грохот. — Я тут ни причем, уже устал говорить! Я не видел его черт знает сколько времени! Ему все унас не нравилась — иерархия, наши еженедельные отчёты, доверительныебеседы… Я не знаю, какого черта он попёрся на Рябиновую улицу и кто егогрохнул!

— Не нужно волноваться, — успокоительнымтоном сказал Кудесников, мгновенно поняв, что человек этот неуравновешен да ивообще находится на грани срыва.

Речь его была торопливой, захлёбывающейся, а тон— определенно злобным. Он зыркнул на Кудесникова и скрылся за кулисами— левая половина занавеса заволновалась, играя складками.

— Эй! — крикнул Арсений, испугавшись, чтоэтот тип сейчас улизнет через какой-нибудь тайный ход, а он сам снова останетсяодин, да еще с кучей вопросов. — Подождите, я хочу вам помочь. Я могувам помочь! А вы можете помочь мне!

Говоря это, Арсений добрался до лестнички, ведущей из залана сцену, и взбежал по ней наверх.

— Дмитрий, вы где?

В ответ раздался короткий вскрик, как будто Гречишников обочто-то ударился или споткнулся. Занавес закачался с новой силой. И в этот мигиз холла донесся сильный баритон Константина Лебедева:

— Дима, это я! Дима! Где ты, бестолочь? Немедленносюда! Ты слышишь меня?! Еще одного твоего медиума порешили — ножом вживот! Сейчас сюда за тобой милицейские примчатся.

— Кого убили? — вырвался у Кудесниковавопрос.

— Панову, а ты думал кого? Дима! Что, трудно два шагапройти? — Кажется, Лебедев был уже возле двери в зал.

Кудесников немедленно нырнул за волнующийся занавес и вдругувидел, что тот закручивается с изнанки примерно так, если бы внутри его образовалсятаинственный вихрь. Не успел он понять, что происходит, как из этого плюшевоговращения прямо на него вывалился Гречишников с бумажным лицом и глазами,которые, кажется, собирались выпрыгнуть из глазниц. Рот у него был разинут внемом крике.

Арсений поймал его двумя руками, прижав к себе в невольномобъятии, и сразу же почувствовал горячее. Он оторвал одну руку, глянул на нее иахнул: рука была чёрной от крови. Гречишников тем временем издал предсмертныйхрип и начал падать на пол. Арсений не дал ему рухнуть, и осторожно опустилвниз. Под сердцем Димы зияла рана, и смерть уже набросила на его лицо невесомоепокрывало.

Убийца был где-то здесь, рядом с ними. Может быть, ихразделяла только старая потёртая ткань занавеса, через которою так легко можно нанестивторой удар ножом. А может быть, он уже ускользнул, не замеченный никем, и идетпо улице, а сердце его стучит как сумасшедшее.

— Дима! — Лебедев был уже в зале: его шагиприближались, и у Кудесникова потемнело в глазах.

Если заместитель мэра застанет его над трупом своегоплемянника, случится страшное. Сыщик отпрыгнул в сторону и рванул за сцену,рассчитывая на то, что в старом Доме культуры есть двери, не запертые на замки.

— Эй, кто здесь? — окликнулЛебедев. — Стойте! Эй, вы!

И тут он наткнулся на Гречишникова. Закричал, потом бросилсяна колени, стал щупать ему пульс и потерял на этом целую минуту. Кудесниковмчался, как ветер. Мягкие ботинки помогали ему двигаться почти бесшумно. Онрванул по какому-то коридору, распахнул одну дверь, ударился всем телом вдругую, снова бежал, потом прыгал по железной лестнице и, наконец, вырвался наулицу.