– Что вы нашли? – спросила я.

– Рано говорить, – качнул головой Уолтерс.

– Вы же понимаете, что убийцей может быть тот, ктоорганизует покушения на мою жизнь. Не делясь со мной своими подозрениями, вы,возможно, подписываете мой смертный приговор. К тому времени, как выпроанализируете ваши сведения, для меня может быть слишком поздно.

Его руки сжались в кулаки, он зажмурился.

– Я сказал это доктору, и не один раз. Без толку.

– То есть вы тоже не знаете.

– Я знаю, что у нас есть отпечаток руки, подходящий кнашим образцам, а образцы отпечатков мы брали только у тех, кто побывал в томкоридоре.

– То есть у стражей.

– И у кухонных работников, – добавил он.

Я внимательно посмотрела на него.

– Но вы думаете, это один из королевских стражей?

– Я бы опасался именно их, будь я на вашем месте.

– Я могла бы выудить из доктора, что она узнала, илипоручить это одному из моих стражей.

– Использование магии против сотрудников полиции –уголовное преступление, принцесса.

– У меня дипломатический иммунитет.

– Вам больше никто не станет помогать ни в моем отделе,ни на всей нашей стороне реки. Может, никто вообще. Ни одно правоохранительноеучреждение Штатов никогда вам не поверит. Позвать нас и промыть наммозги... – Он покачал головой. – Может, я и не согласен с Поласки, ноя стану драться, чтобы она осталась при своей воле и праве решать.

Я посмотрела в его светлые глаза и поняла, что он настроенсерьезно. Либо я вытяну нечто полезное из Поласки – и на меня ополчится всяполиция разом, либо я оставлю ее в покое и буду надеяться на то, что докторзнает, что делает. Если я не полагаюсь на мнение экспертов, то зачем я вообщеих сюда позвала?

– Я доверюсь суждению доктора Поласки и учту вашунесгибаемую позицию. Я подчинюсь вашим правилам.

Холод слегка дернулся, словно был не согласен со мной.

– Мы все подчинимся правилам, как я пообещала. Всепоняли?

Кто-то кивнул, Иви ухмылялся, будто не вполне мне поверил. Аможет, усмехался чему-то своему. С ним никогда наверняка не знаешь.

– Я понял, – сказал Холод. – Я с тобой несогласен, но подчинюсь твоему приказу.

Уолтерс кивнул.

– Попытаюсь поторопить доктора и ее лаборантов исообщить вам все полезное так скоро, как смогу, но имейте в виду, что отпечатки– это лишь косвенные улики. Они не служат достаточным основанием для смертногоприговора.

– В человеческом суде, – поправила я.

– Попробуйте сказать то же самое доктору Поласки. Вы изнее тогда слова не вытянете.

– Я говорю не с ней, а с вами.

– Вы думаете, что я вам все выдам?

– Я думаю, вы лучше нее понимаете, какой опасностиподвергаемся мы с моими стражами.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

– Может, и так. Но в одном я с Поласки согласен: я нехочу, чтобы на моей совести была смерть невиновного. Смерть нельзя отменить,принцесса Мередит. Пути назад не будет. Я хочу знать наверняка, что обвинилкого следовало, прежде чем кто-то возьмется за топор.

– Как и я, майор, и я всеми силами стараюсь получитькак можно больше свидетельств.

– Но вы сказали, что улики повлекут за собой казнь!

– Я сказала, что это возможно и даже вероятно, но, каки вы, я хочу быть уверена. Чистая совесть и все такое, но еще важнее, майор,что после казни преступника расследование прекращается. Если мы казним не того,настоящий преступник сможет убивать снова. Это мне совсем не нужно.

– То есть для вас не так страшно казнить невиновного, какоставить виновного на свободе?

– Убийца, которому преступление сошло с рук, нередкоего повторяет.

Майор кивнул.

– Да, большинство вроде как входит во вкус. – Онвзглянул на меня вопросительно: – Если здесь все, кроме вас самой, бессмертные,то почему умерла эта Беатриче?

– Вот и еще один вопрос, правда?

– Может быть... – начал Айслинг.

Я не хотела к нему поворачиваться. Я поняла, что злюсь нанего. Злюсь за то, что он сделал с Меланжель. За то, что для него это было какс гуся вода. Он вообще был чуть ли не доволен.

К нашей компании присоединился Мистраль.

– Прошу прощения, принцесса. Королева Андаис крайнежелает вас видеть. – Его лицо при этих словах не выражало ничего. Он былслишком уж спокоен. Что-то стряслось.

– Принцесса, почему бы вам не поговорить с докторомлично? – предложил Айслинг.

Я набрала воздуху побольше и медленно выдохнула, а потомочень осторожно повернулась и посмотрела на Айслинга.

– Неплохая мысль, – сказала я, и голос прозвучалкак обычно, а вот с лицом мне, кажется, совладать не очень удалось.

Айслинг улыбнулся. Я увидела улыбку сквозь вуаль – тканьбыла достаточно прозрачная.

Я отвернулась от него, пытаясь сделать это не слишкомоткровенно, но вряд ли кого-нибудь обманула. Разве что Мистраль не понял,почему мне не хотелось видеть эту загадочную улыбку, но он и не знал, что янатравила Айслинга с его улыбкой на другую женщину.

– Нет, – сказал Уолтерс. Мы все повернулись кнему.

– Почему? – спросила я.

– Я и это не должен был рассказывать.

– Но ведь вы распоряжаетесь расследованием? Со сторонылюдей, я имею в виду.

– Формально – да, но она – главный медэксперт и своимилюдьми командует сама. Если бы я был шефом местной полиции, я мог бы ейприказать, но я из другого подразделения.

– То есть заставить ее вы не можете, – заключилХолод.

Уолтерс покачал головой.

– Она разозлится, что я так много вам рассказал. И ейеще меньше захочется что-то вам говорить.

– Так зачем тогда вы нам это рассказали? – спросилАйслинг.

На этот раз я на Айслинга не взглянула. Я упорно смотрела наУолтерса.

– Потому что это должен быть один из тех, кто был свами в том коридоре. Ведь мы брали отпечатки только у них. Я не назову его имятолько потому, что его отпечатки оказались в неположенном месте, если вынамерены его тут же убить. Но я и не хочу, чтобы вас убили.

– Надо же, майор, я тронута, – холодно сказала я.

– Дайте мне слово, что подозреваемому не причинятникакого вреда, и я помогу вам уговорить Поласки.

– Я даю слово, что сделаю все от меня зависящее, чтобыему не причинили вреда.