— Привал. На всю ночь.

— Олег, надо идти...

— Не видишь, туча надолго?

В молчании, раздраженные и голодные, они выбрали место почтинаощупь, легли. Олег связал пленного Иареда, повозился, устраиваясь, вездекамни, там давит, тут колет, сказал еще раздраженнее:

— Давай, сэр рыцарь взглянем с этого утеса.

— Ты ж сам сказал, что ни черта не видно!

— А там звезды падают...

Томас не понял, при чем тут звезды, но поднялся,заинтересованный против воли. Калика взобрался на скалу, все равно хоть глазавыколи, Томас готов был взорваться бранью, он не звездочет, к тому же и звезднет, одна сатанинскаяя темень, но калика вдруг сказал негромко:

— Ничего, тот пернатый рассказал достаточно... Хорошо,что ты не дал мне его прибить сразу. Я еще малость кожи посдираю, все скажет! Итак всего пару ребер сломал, да глаз выбил, а он уже почти всех выдал!.. Правда,зубы уже повыламывал и ногти с пальцев посрывал... Сегодня к утру узнаем, ктоза нами начал охоту...

Томас раскрыл рот, калика заговаривается, но ощутилпредостерегающий толчок в бок, поперхнулся:

— Гм... Да... Ты такой...

— Правда, с какой целью, — продолжалкалика, — вряд ли такая тля знает, но нам главное узнать, кто...

— Точно, — промямлил Томас, уже начиная понимать,что Олег говорит для ушей пленника. Правда, непонятно, зачем. — Ты,язычник, любишь мучить...

— Надо, — вздохнул калика лицемерно. Томасчувствовал в темноте, как он со смирением сложил ладони, будто собиралсяпомолиться. — Ох, нам это очень надо.

Томас прошептал одними губами:

— Что ты хочешь?

— Я связал его так, — прошептал Олег, — чтобысмог распутать узлы.

— Так он же сбежит?

— А он тебе нужен? Пусть бежит, зато тот, кто стоит завсем этим, до утра должен успеть...

— Что успеть?

— Не понял? — удивился Олег. — Какой же изтебя король, ежели коварства в тебе меньше, чем на жабе перьев? Тот, главный,явится добить нашего пленника. Того, в перьях. Пока мы не успели узнать имяглаваря.

Томас с осуждением покачал головой:

— До какой подлости додумался, надо же... И пленникадобил, и новую добычу на дохлого живца ловить хочешь. Думаешь, этот горбатыйтакой дурак?

— А что делать, если мы двое такие умные?

— Умные? — удивился Томас.

— А разве не мы сами полезли в ад? — в своюочередь удивился Олег. — Это ж какими умными надо быть! Тихо, кажется,развязался... Дурак, еще и выжидает. У меня уже шея затекла отворачиваться.

Он с усилием выломал голыми руками острый выступ, подкинулкамень в руке. Голос был довольный и громкий:

— Вот этим я сейчас вспорю ему брюхо... Люблю кишкинаматывать на свой посох!

За их спиной послышался вскрик, шорох камешков, топот ног.Томас обернулся, засвистел как гончим псам, заорал:

— Лови!... Стреляй!.. Выпускай собак!.. Цербера!

— Куси! — вскричал Олег.

Топот ног стал таким частым, словно по камням застучал град,и тут же утих, быстрая тень мелькнула в остатках лунного света вдали наперевале. Томас не поверил глазам:

— Чтоб так бегать... Как же он свою жалкую жизнь ценит!

— И простолюдины жить хотят, — пояснилОлег. — Чудно, да?

Когда в ночи послышались шаги, Томас запоздало потянулся кмечу. По последней минуты не верил, что калике удастся его дикая затея,рассчитанная разве что на последнего дурака. Успел подумать смятенно, что издесь хватает олухов, не только в Британии.

Ночь была черна как деготь, глаза трещали от напряжения,Томас вглядывался в темень так, что глазные яблоки вылезли вперед как у рака.Единственный свет, багровый и почти затухающий, шел от углей костра. Разглядетьудавалось только на два шага от костра, и Томас едва не проглядел, как изтемноты высунулась длинная рука. В ней блеснуло, проступала темная фигура, чтоосторожно наклонилась над грудой камней, заботливо прикрытой нижней рубашкойТомаса. Нож быстро опустился. Звякнуло. Фигура быстро выпрямилась. Похоже,неизвестный мгновенно все понял, со сдавленным криком прыгнул обратно втемноту.

Томас преодолел оцепенение. Метнулся прямо через горящиеуголья следом. Вломился во тьму, наткнулся на живое, ухватил в железныеобъятия, тут же в ухо проревел задыхающийся голос:

— Кого... давишь?

— Олег, — воскликнул Томас. — А где... это?

— Подо мной...

Томас выволок слабо сопротивляющееся тело, для верностиударил железным кулаком, а когда притащил к костру, тот уже полыхал ярко,калика еще и еще подбрасывал заготовленные черные камни. Яркий пурпурный светупал на лицо пленника. Томас едва не выпустил из рук.

На земле лежала, со страхом глядя в его грозное лицо,миловидная женщина. Даже красавица, хотя из-под иссиня черных волос выступаликороткие кокетливые рожки. Лицо было тонким и благородным, исполненнымизящества, на удлиненной шее испуганно билась жилка. Из одежды лишь широкийпояс и короткая юбочка, но из-за красного цвета кожи не выглядела обнаженной, ктому же от шеи через грудь шли синие полосы цветной глины, исчезали под поясом,чтобы вынырнуть уже на длинных стройных ногах, где красиво выпячивались продолговатыемышцы.

Калика грубо повернул ее, женщина вскрикнула от боли. Томасхотел было вмешаться, рыцарь обязан защищать женщин, но умолк в затруднении,видя как отшельник деловито наматывает на кулак длинный гибкий хвост.

Затрещала кожа, женщина снова вскрикнула. Ее круглые отужаса глаза обратились умоляюще к Томасу. Он кашлянул, сказал внерешительности:

— Неужто она... гм... была послана? Может быть, простослучайно наткнулась...

— На цыпочках, с ножом к руке, — согласилсяОлег. — Видать, здесь все ходят по ночам. Кстати, почему по ночам? Здесьтоже ночью спят.

Женщина все еще продолжала смотреть умоляюще. Томас началотодвигаться в тень:

— Надеюсь, ты... будешь.... Как-то не слишком?

— Что ты, — изумился Олег, — только шкурусдеру, глаза выколю, кости переломаю, и жилы повытягиваю... но убивать не буду,нет!... По крайней мере, сразу. Разве что попозже, но и тогда медленно, я ж незверь! — если еще будет жива...

Томас сказал зябким голосом:

— Я пошел собирать уголь.

— Давай, — поощрил Олег, — ее ж надо будет начем-то поджаривать.

Томас скрылся с поспешностью, а Олег повернулся к пленнице.Его зеленые глаза сузились, верхняя губа зло изогнулась: