– Да, я помню. – Дама выпустила струйку дыма и прищурилаодин глаз. – Вам кто-то рекомендовал наш салон?

– Да. Мне рассказал о вашем замечательном салоне одинчеловек, русский. Но это, – Света сделала таинственное лицо и приложила палец кгубам, – это тайна. Мой русский друг говорил, в вашем салоне к тайнам относятсяс пониманием.

– О, конечно, – кивнула дама, – наши клиенты вправерассчитывать на нашу скромность. Вы хотите, чтобы с вами работал молодойчеловек?

Света наклонилась к самому уху дамы.

– Девушка! – прошептала она. – Причем именно та девушка,которая работала с моим русским другом.

Дама слегка отстранилась и вскинула брови:

– Он сказал вам, как зовут девушку? Света отрицательнозамотала головой.

– Но тогда я должна узнать хотя бы имя вашего друга.

– В том-то и дело, имени я не помню. – Света закусила губу,изображая досаду. – Год назад я приезжала в Нью-Йорк по делам фирмы. Мне былоинтересно попасть на знаменитый Брайтон-Бич. Я сама из Алабамы. Мой дедушка –украинец. Я сама нымног говоруит, – Света перешла на страшно ломаный роднойязык и сама удивилась, как лихо у нее это вышло, – я заходуит в рестран «Ошиблэк», о, йес, «чиорны». «Чиорны айз»… О, простите! Это так трудно, – онаперешла на английский, – я могу говорить по-русски, только когда выпью. Таквот, я выпила, мне очень понравились русские мальчики. Честно говоря, я сама быхотела родиться мальчиком, а эти были такие интересные, сильные…

Дама слушала молча, иногда кивала. Взгляд ее был – самовнимание. Света чувствовала: монолог затягивается. Но надо было договорить доконца.

– Моя подруга осталась в Алабаме, а мне очень трудно безлюбви, продолжала она, – я не могу брать кого попало, с улицы. Я тогдаподелилась своей проблемой с теми мальчиками, в ресторане, они мне сказали – увас ее можно решить. Подарили вашу карточку. Но тогда я не успела, было многодел.

– Постарайтесь, пожалуйста, припомнить, как же звали вашегорусского друга, – с очаровательной улыбкой попросила дама.

– Кажется, у него на руке была красивая татуировка. Череп,перевитый змеей. И звали его… О, я вспомнила: Валери! О, да. Так зовут мою подругув Алабаме. Очень красивое имя. По-русски звучит чуть-чуть иначе.

– Валерий, – подсказала дама.

– О, да! Он такой большой, красивый. У него такое большоелицо.

– Я поняла, о ком вы говорите, – кивнула дама.

– Это замечательно, что вы меня понимаете. Мне хочетсяименно ту девушку. С которой был Валери.

– Катя, – улыбнулась дама, – ее зовут Катя. Как раз сейчасона свободна.

Сейчас были свободны все семь девушек и двое юношей. Наплывклиентов начинался позже, часов в одиннадцать. Собственно, и наплыва-то особогоне было давно. Салон переживал не лучшие свои времена. Поэтому хозяйкаобрадовалась появлению богатой идиотки из Алабамы. Хотя такого рода услуги еедевушки не предоставляли, но можно слупить хорошие деньги.

– Ваши друзья говорили о наших расценках? – осведомиласьона.

– О, этот вопрос меня не интересует, – рассеянно ответилаСвета, – я не ограничена в средствах.

– Двести в час, триста пятьдесят – за два часа, – быстропроговорила хозяйка.

– О'кей, – легко согласилась Света, – вам удобно получитьналичными? Света отсчитала четыре стодолларовые бумажки.

Спрятав деньги в карман, дама подняла телефонную трубку,нажала две кнопки и сказала по-русски:

– Катерина, к тебе клиентка. – Она понизила голос изаговорила очень быстро:

– Да, баба. Ничего, обслужишь. Не выдрючивайся. Не знаю. Онахочет именно тебя.

– Сейчас вас проводят, – обратилась она к Светепо-английски.

– О, благодарю вас.

Появилась блондинка в белом халате и молча повела ее навторой этаж. Они шли по коридору с рядом дверей. В конце коридора былоприоткрытое окно; именно это окно Света заметила, когда заблаговременноосмотрела тыльную сторону дома.

Толстуха открыла одну из дверей, пропустила Свету, самаосталась в коридоре. Дверь захлопнулась.

Посреди комнаты стояла широкая кровать, покрытая однойпростыней, без подушек и одеял. На краю кровати сидела крупная, довольно рыхлаяблондинка в черном купальнике-бикини. Ее добродушная курносая физиономиясовершенно ничего не выражала.

Усевшись на единственный в комнате стул, Света закурила.Когда в коридоре стихли шаги, она сказала по-русски:

– Послушай, Катя. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью.Сейчас ты мне скажешь, на кого работает твой постоянный клиент ВалерийПриходько, и я уйду.

– Какой Приходько? Не знаю никакого Приходько! – У нее былсильно выраженный украинский акцент.

Света поморщилась.

– Давай договоримся по-хорошему, – легким движением онавынула из сумочки пистолет и щелкнула предохранителем.

– Убери свою пушку! Сейчас охрану позову! В ту же секундуСвета оказалась у кровати, пальцами левой руки сильно сдавила девушке горло.Дуло пистолета она втиснула в открывшийся рот.

– Пока они добегут, – ласково объяснила Света, – тебя уже небудет.

Девушка дернулась изо всех сил, попыталась схватить Свету заруку, но железные пальцы сжали ее горло еще крепче.

– Против тебя лично я ничего не имею, – продолжала Света, –мне неприятно причинять тебе боль и еще неприятней будет тебя убивать. Учти,убивать мне придется медленно, и ты все равно назовешь нужное мне имя.Возможно, после этого я даже оставлю тебя жить, но ты останешься безнадежнойкалекой. И не вздумай врать. Я пойму это сразу.

Глаза Кати были полны ужаса, лицо побагровело, на лбувздулись жилы. Она замычала что-то. Не ослабляя пальцев на горле, Светавытащила пистолетное дуло у нее изо рта и аккуратно вытерла его о простыню.

– Тебя убьют! – прохрипела девушка.

– Возможно, – согласилась Света, – но тебе это будет ужебезразлично.

– Валерка мне язык вырежет!

– А я могу сделать это прямо сейчас. Пойми, Катюша, тебенадо бояться только меня и только сейчас. Никакого «потом» у тебя может небыть.

– Покурить дай! – тихо попросила девушка.

– Нет, моя радость. Сначала все скажешь, потом кури наздоровье.