Отлично, она и должна его бояться. Любой твари следуетбояться своего хозяина.

Он по-детски обрадовался тому, что она, как и он, не выноситяркого света и предпочитает прохладу. Чем больше у них общего, тем легче имбудет заниматься их важной работой.

Она спросила, что ей предстоит делать, и он заговорил –сперва неохотно, но постепенно увлекаясь все больше и больше и чувствуя, что они крысу заразил своей увлеченностью. Гитарист рассказал то, о чем она знала ибез него, – что вокруг живут бешеные твари, которые разносят заразу, и ихстановится все больше и больше. Уничтожить всех невозможно, и никто не можеттребовать этого от одного человека, но его миссия – освобождать от них этот мирдо тех пор, пока хватает сил.

Крыса слушала внимательно, затаив дыхание, и ему, что зряскрывать, было приятно. К тому же он первый раз за все время говорил такоткровенно – прежде ему не с кем было поделиться. Теперь ему открывался новыйсмысл крысоволка: быть может, не собеседник, и уж конечно, не друг, но кто-товроде молчаливого компаньона, с которым можно поговорить начистоту.

Незаметно для себя он расслабился, заговорил совсем уждоверительно и с недовольством заметил это за собой. Если бы она сказала хотьчто-нибудь, диссонировавшее с его настроем, показавшее ему, что она лжет радиспасения своей жизни, он бы убил ее не задумываясь. За голенищем, как и уКрысолова, у него торчал острейший нож, и он не стал бы колебаться, если быкрыса себя выдала.

Но она, похоже, и впрямь была с ним честна. Сперва слушаламолча, затем задала несколько вопросов, по которым он удовлетворенно понял, чтоона вполне сообразительна. Он попробовал подловить ее, напомнив о смерти тойбелобрысой, в машине которой они и встретились, но крыса отреагироваласпокойно. Сначала, сказала она, у нее и в самом деле было что-то вроде шока, ноэто оттого, что при ней раньше никого не убивали. Теперь это будет случатьсякуда чаще, весело сказал он, и она согласилась: да, куда чаще. Он прислушивалсяк ее голосу, но услышал в нем только ожидание и волнение. Это было хорошо.

Под конец она спросила, нельзя ли ей немного поесть, иГитарист спохватился: в самом деле, он давно не кормил ее. Когда он вернулся вверхние комнаты и пошел на кухню, то свет больше не раздражал его, и онулыбнулся. Сейчас он приготовит ей еды, а затем расскажет, что ждет ее вближайшие сутки. Первый этап испытаний она преодолела, теперь настала поранаучить ее убивать.

«Ангел-хранитель, помоги мне!»

Алька стерла пот со лба только тогда, когда крышка люказахлопнулась над ее головой. Ее чувство времени подсказывало, что прошло неменьше часа с тех пор, как псих заговорил. И весь этот час она балансировала накраю обрыва, боясь оступиться и сделать шаг в пропасть. Одна невернаяинтонация, одно слово, сказанное не вовремя, могли ее погубить.

Псих разговорился, и его понесло. Алька слушала, вначалеобмирая от отвращения, борясь с желанием заткнуть уши и в то же время понимая,что ничем не должна выдать себя. Но затем та сторона ее натуры, что моглапритвориться кем угодно, взяла верх и превратила Альку в его помощницу, котораяеще не очень хорошо понимает, что ей предстоит делать, но уже готова стараться.

Красноречиво и весьма логично рассказывая ей о своей миссии,псих приблизился к Альке, подполз на несколько шагов, и она почувствовалаисходящий от него запах женских духов. Он тут же сбил ее с правильного настроя,вышиб из образа, в который она вошла для спасения своей шкуры, и Алькепотребовалось приложить колоссальное усилие, чтобы не думать о нем. «Не думай обелой обезьяне». Но теперь, когда псих пошел за едой, она могла позволить себеперевести дыхание и подумать о запахе женских духов – должно быть, он снял этушуршащую куртку с какой-нибудь из своих несчастных жертв.

Впрочем, думать Альке было некогда. Она вскочила, пригнувшись,и прошлась по подвалу, разминая руки и ноги. Страх исчез окончательно,вытесненный планом, который созрел в ее голове за минуту до того, как онапопросила еды. Той же самой, которой он уже кормил ее, сказала она. Эта едаочень хорошо согревает…

Итак, он спустится вниз с термосом, как и тогда. Сядетнеподалеку и станет смотреть, как она ест. В прошлый раз руки у нее затеклитак, что она едва не выронила термос, но сейчас все по-другому. Конечно, оназамерзла, и пальцы плохо сгибаются, но она может двигаться, может ходить иразмахивать руками. Размахивать руками – это было самое главное в ее положении.

Потому что она собиралась именно махнуть рукой. Точнее,двумя руками. Двумя руками, сжимающими термос с горячим, очень горячим пойлом,которое должно полететь прямо в рожу этого маньяка, этого психа, убивающегосветловолосых женщин и по какой-то невероятной прихоти не убившего и ее тоже.

Алька присела на плед, выбросила вперед руки, представив,что в них зажата чашка, затем вскочила и метнулась к лестнице, стараясьиздавать как можно меньше шума. Он придет скоро, ему нужно время лишь на то,чтобы разогреть свое варево, а она должна отработать каждое движение. Ей нельзяпромахнуться. Ей нельзя проскочить мимо лестницы. Ей нужно все рассчитать оченьточно, потому что второй попытки не будет – либо она ошпарит его и выберетсянаружу, либо он ее убьет.

Она налетела на лестницу и едва не вскрикнула от боли, нозажала себе рот. Чертова темнота, в которой ничего не видно! Если псих снованаправит на нее свет, она может вышибить у него из руки фонарь и схватить его,пока он будет держаться за обожженное лицо. Если нет, ей нужно выскочить точнок ступенькам, чтобы не тратить ни одной лишней секунды.

Алька вернулась к пледу, присела, приняла воображаемыйтермос и…

Плеснуть-вскочить-толкнуть-добежать до лестницы!

Снова вернулась, опустилась на плед, выбирая правильнуюпозу, – чтобы не подвернуть ногу, когда будет вскакивать. И…

Плеснуть-вскочить-толкнуть-добежать до лестницы!

Он заорет, когда она его ошпарит, – к этому нужно бытьготовой и не пугаться. Он попробует нащупать ее вслепую, и этого тоже стоитожидать. Что еще?

Алька повторила движения четыре раза, пока не убедилась, чтовыскакивает точно под люк. Когда она окажется наверху, ей обязательно надопридавить чем-то крышку. Она нахмурилась, вспоминая, что видела в комнате…Опрокинуть шкаф ей не хватит сил, а вот подтащить стол – вполне. Только этотоже предстоит сделать быстро, быстро, очень быстро…

Когда раздался звук откидываемой крышки люка, Алька даже невздрогнула. На ее лице было лишь ожидание, и если бы у Альки был хвост, оназавиляла бы им изо всех сил, застучала по этому ледяному дощатому полу. Пришелхозяин с едой, который похвалит ее, если она будет вести себя хорошо.

Спустившись вниз, псих щелкнул выключателем, и лампочкаосветила плед и сидящую на нем посиневшую от холода Альку.

– Закутайся, – бросил псих.

– Ничего, я сначала так…