— Вы предпочитаете, чтобы я сказал ему, что причиназаключается в том, что женщина, которую он любит, не отвечает ему взаимностью?

Длинные ухоженные ногти Кэти впились в ладони.

— Я не говорила…

— Сеньорита Конелли! — прервал он ее сдержанным тоном. — Мыне будем терять время, вальсируя друг с другом по кругу, потому что, двигаясьпо кругу, никуда не придешь. Вы искали способ избежать этого брака, и я даю вамего.

Кэти была поражена:

— Как вы могли произнести такие слова?

— Потому что это правда. Я почувствовал это с нашей первойвстречи. Когда я спросил вас, как долго вы знакомы с Рамоном, вы сказали мне«всего две недели». Вы нарочно позволили мне думать, что вы из того сортаженщин, которые часто посещают cantina в надежде познакомиться с мужчиной,мужчиной, которому вы позволяете публично ласкать вас на стоянке. Но вы совсемне такая, и мы оба это отлично знаем.

Он повелительно поднял руку, приказывая Кэти молчать.

— Слишком поздно. Есть другие причины, по которым я считаю,что поступаю правильно. Я сказал вам, что, если вы просто скажете мне, что вылюбите Рамона, мы покончим со всеми формальностями. Если бы вы действительнохотели стать его женой, вы сказали бы мне эти слова, чтобы я согласился нацеремонию. Когда я сказал вам, что принимаю ваши заверения, что вы собираетесьстать Рамону хорошей женой, ваше лицо побелело как полотно. Десять секундспустя вы вскочили и обвинили меня, что я вынуждаю вас обещать уважать еговласть и слушаться его.

Взгляд Кэти опустился на колени. Она терла руки, как будтоони замерзли.

— Неужели я ничего не смогу сделать, чтобы убедить вас, чтовы не правы?

— В действительности вы и не хотите доказать мне ошибочностьмоих слов, senorita. В душе вы желаете избежать этого брака. — Он снял очки иутомленно потер кончик носа. — Возможно, вы боитесь обязательств, которые вассвяжут. Я не знаю. Но что я действительно знаю, так это то, что, когда Рамонпоймет, что вы можете отдать ему только тело, но не сердце, он не будетудовлетворен. Ни один мужчина, обладающий гордостью, не позволит себепродолжать глубоко заботиться о той, кто не заботится о нем. Любовь Рамона квам ослабнет, как только он убедится в этом. И тогда он сам убьет ее в себе.Когда это произойдет, он должен быть свободен, чтобы найти другую и жениться наней. Понимая это, я не могу связать его с вами на всю его оставшуюся жизньнеразрывными узами священного брака.

К концу его речи глаза Кэти заблестели от слез, которые онане хотела показывать, а в горле застрял ком.

— Для вас обоих будет лучше, если вы немедленно вернетесь вШтаты. Если вам не хватит мужества и достоинства, чтобы сделать это, живите сним в грехе или сочетайтесь гражданским браком. Я не смогу остановить вас. Ядаю вам возможность избежать этого и ожидаю, что вы освободите Рамона и несвяжете его с собой узами церкви.

Кэти, задыхаясь, встала:

— И это ваше окончательное решение? Казалось, что падреГрегорио понадобилась вечность, чтобы встать.

— Если для вас необходимо, чтобы фраза прозвучала такимобразом, — да, это мое окончательное решение. Я оставляю за вами право сказатьо нем Рамону.

В его голубых глазах загорелся добрый огонек.

— Не чувствуйте себя виноватой за то, что не можете полюбитьего, senorita. Рамон из тех мужчин, которые нравятся женщинам. В прошлом многиелюбили его, многие полюбят его и в будущем и будут более чем страстно желатьстать его женой.

Кэти гордо выпрямилась, но ее глаза были полны слез.

— Я не чувствую себя виноватой, я… в ярости! Повернувшись накаблуках, она направилась к двери. Голос падре Грегорио прозвучал невероятнопечально:

— Senorita!

Кэти отвернулась, не желая, чтобы он обрадовался, увидев еерыдающей.

— Да?

— Да благословит вас Господь. У Кэти в горле застряли слезы,не давая ей ответить. Она выбежала вон.

Кэти подъехала к дому, ослепленная слезами. Падре Грегориобыл прав. Она искала способ избежать, нет, не избежать, а потянуть время.

— Будь ты проклят, Дэвид! — яростно прошептала она.

В том, что ее жизнь превратилась в такую путаницу, была еговина. Даже мертвый он преследовал, преследовал ее. Если бы не он! Если бы не этабоязнь повторной ошибки!

Однажды она уже была замужем, и ее собственная интуицияпредупреждала ее, что муж не тот, за кого себя выдает. Она так и не смоглаотделаться от этого ощущения.

Она остановилась перед маленьким домом из сказки, вошлавнутрь, успокоенная тем, что Рамона там не было. Она не хотела объяснять емусвое состояние. Как она сможет? Как она сможет сказать: «В тебе есть что-тотакое, что пугает меня, Рамон»?

Кэти прошла в кухню и насыпала кофе в новый кофейник сситечком, который она недавно купила. Когда кофе был готов, она наполнила чашкуи отнесла ее на кухонный стол. Обвив пальцами горячую чашку, она посмотрела нахолмы за окнами. Их вид успокаивал ее, наполненную противоречивыми чувствами.

Она мысленно вернулась ко времени помолвки с Дэвидом.Какой-то инстинкт, какая-то интуиция предупреждали ее, что Дэвид Колдвелл нетакой, каким пытается себя представить. Она должна была прислушаться к себе. Атеперь она хотела выйти замуж за Рамона, и опять интуиция говорит ей, что он нетот, за кого пытается себя выдать. Она потерла пальцами виски. Никогда она небыла так напугана и смущена. И больше не было времени, чтобы обманывать себя.Ей придется либо не обращать внимания на психологические преграды и выйтизамуж, либо вернуться в Штаты.

При мысли о том, что она останется одна, без Рамона, Кэтипочувствовала физическую боль. Она обожала его!

Она любила его темные глаза и ослепительную улыбку, надежнуюсилу в его твердо выточенном лице и спокойную властность в линии егоподбородка. В нем было что-то от хищника, от ягуара, но он был нежным и мягкимс ней.

Он был от природы настоящим мужчиной, зрелым исамоуверенным, а она была упрямой и независимой. Ей следовало бы негодовать нанего за желание ограничить ее ролью жены и матери, но она не была возмущена.Идея быть его женой наполняла ее восторгом, а при мысли о детях она испытывалатрепет. Она с удовольствием будет убирать его дом и готовить ему ужин, зная,что ночью окажется в его сильных объятиях.

Он хотел, чтобы она признала свою женскую слабость, и тогдаон возьмет ее тело и жизнь под свою охрану. Он станет ее любовником, кормильцеми отцом ее детей. Кэти стыдливо сказала себе, что и она тоже хотела бы этого.Может быть, это не по-американски, может быть, недостойно эмансипированнойженщины, но это так естественно, так изначально правильно. По крайней мере длянее.