Буббен слегка покачивался, потом сдвинул всторону бокалы и пепельницу, положил руку на стол и вызывающе поглядел наГорма.

Горм увидел лицо отца в те редкие разы, когдаотец показывал ему кое-какие приемы. Закатывая рукава, отец говорил: «Тут вседело в технике и в том, чтобы смотреть противнику прямо в глаза». Но отецникогда не бывал пьян и не разъярялся, как Буббен.

Матросы закричали, что проигравший будетплатить за следующую выпивку, они-то знали, кто проиграет. Офицеры и Гюнн сосвоего места следили за происходящим. Горм чувствовал на себе ее взгляд. Вдругон вспомнил Руфь: «Ты только целься получше и попадешь!»

Горм тоже положил руку на стол и попыталсяпоймать ускользающий взгляд Буббена. Буббен был настроен воинственно: он долженпроучить этого молокососа и продемонстрировать публике, что у него железныйкулак. Горм чувствовал вокруг шевеление и, стараясь не моргать, смотрел взрачки противника.

— Какого черта ты на меня уставился, —презрительно буркнул Буббен и немного отодвинулся, занимая нужное положение.

Но Горм продолжал удерживать его взгляд. ГлазаБуббена бегали по сторонам. Парни вокруг начали галдеть. Горм знал, чтопроиграет, если будет тянуть и грубая сила Буббена вступит в действие. Похоже,мне все-таки не выкрутиться, подумал он. И с быстротой, какой сам не ожидал отсебя, он, к всеобщему удивлению, положил руку матроса на стол.

Парни завыли и стали хлопать его по плечам.Лицо Буббена налилось краской, он потребовал реванша.

— Ты начал до сигнала, — кисло заявил он.

— Реванш! Реванш! — закричали все и склонилисьнад столом, чтобы лучше видеть.

Горм подумал, что сейчас ему естественно былобы проиграть.

— Дайте мне чего-нибудь покрепче, — потребовалБуббен и осушил стакан с неизвестным содержимым.

Они опять заняли места. Рука Буббена былапохожа на кувалду, но корпус неустойчиво покачивался из стороны в сторону. Гормснова поймал его взгляд и в ожидании держал руку в воздухе. Он пытался несмотреть на растопыренные пальцы Буббена и его мощное запястье. Хватка Буббенабыла похожа на застывший цемент. Горм сопротивлялся, но чувствовал, как егоплечо медленно уступает силе. Лицо Буббена покраснело и исказилось.

Неожиданно Горм громко вскрикнул. Секундасмятения — это все, что ему было нужно. Быстрым рывком он положил рукупротивника на стол.

Дружеским толчкам и овациям не было конца.Буббен навалился на стол, он тяжело переживал поражение.

— Кто тебя этому научил? — спросил он.

— Отец.

— Отец, — передразнил Буббен и спросил, чемэтот отец промышляет.

— У него свое дело.

Грянул смех. Парни чуть не попадали состульев. Горм тоже засмеялся.

— Давай реванш, «Свое дело»! — крикнул Буббен.Горм поднял руку и напряг мышцы. Но он не смотрел противнику в глаза. И всемтелом ощутил спокойную веселость, когда Буббен очень быстро положил его руку настол с таким стуком, что у Горма в плече заболели все мышцы и связки.

— Два — один! Буббен должен всех угостить! —крик-пул кто-то из матросов.

— Мы разделим расход поровну! — засмеялся Горми наконец вздохнул с облегчением.

В общем-то, это было просто. Надо было толькознать правила и пить ровно столько, чтобы не потерять способность двигаться.

* * *

После выхода в море Горм заметил, что Буббенчем-то раздражен и нервничает, но на это никто не обращал внимания. Им, видители, овладела мания величия, и он затеял учиться заочно, смеялись матросы. Всесвободное время Буббен теперь просиживал в кубрике, что-то считал и называл этоматематикой. Ему втемяшилось в голову, что он должен поступить в штурманскуюшколу.

Горм набрался смелости и постучал в дверь. Вкубрике пахло старыми самокрутками и потом. Лампа над столом освещала раскрытыекниги и письменные принадлежности.

— Я слышал, ты занимаешься математикой, —сказал Горм.

— А тебе что за дело?

— Да так, интересно. Старые грехи.

— Какие еще грехи?

— Школьные. У тебя получается?

— Как бы не так!

— А в чем дело?

— Да все эти чертовы иксы да игреки!

— Ну-ка покажи!

Буббен с недоверием поглядел на Горма, но отего услуги не отказался. Над его койкой висела большая фотография голойженщины, державшей в руках собственные груди, похожие на надутые воздушныешары.

Горм бросил быстрый взгляд на бумагу, сел накойку и деловито почесал за ухом.

— Ну и что? — грозно спросил Буббен.

— Можно попробовать?

— Валяй! Черт бы меня побрал, но это не такпросто!

Горм схватил ластик, стер половину решения инаписал буквы и цифры заново, объясняя при этом, что он делает. Время отвремени он поглядывал на Буббена, чтобы убедиться, что до того доходит.

Буббен разинул рот. Обнажились зубы. И дажеязык. Он пригладил густые, непослушные волосы. Казалось, он всем теломнаблюдает за действиями Горма. Когда все было кончено и уравнение решено,Буббен плюхнулся на койку рядом с Гормом.

— Тебе просто повезло, — великодушно сказалон. Потом, словно только что вспомнив, достал другой черновик с уравнением,которого тоже не понимал.

Через несколько минут Горм справился и с этимуравнением.

Буббен уперся руками ему в плечи и сблагоговением выдохнул: «Фу черт!»

Горм принял на себя обязанности учителя. Вовремя уроков он выслушал множество анекдотов о морской жизни и узнал, чтоженщины — это проклятие, но без них не обойтись.

Теперь беда грозила тому, кто пробовал так илииначе задеть Горма. Один из матросов по неосторожности назвал его Профессором,но такое прозвище Буббена устроило, о чем он тут же и объявил остальным:

— Зарубите себе на носу, что этот парень —НСМ, или «Новичок с мозгами», а не то будете иметь дело со мной!

Руфь мыла голову, когда хозяйка позвала ее ктелефону.

Кухонный уголок был достаточно велик, чтобыпоставить перед раковиной табуретку с желтым пластмассовым тазом. Она схватилаполотенце и, обматывая им намыленные волосы, сбежала с лестницы в квартирухозяйки.

Голос матери звучал так хрипло, что Руфьсначала не поняла, что та говорит. Наконец до нее дошел смысл слов, хотя матьеще не успела повторить их.

— Бабушка умерла. Помолчав, мать окликнула ее:

— Руфь, ты меня слышишь?

— Да.