В этот момент у Артема все померкло перед глазами, и онощутил в себе такую силу, что опешивший солдат, державший его сзади, чуть неупал на пол, когда он рванулся вперед. Время растянулось для него сейчас, и егокак раз хватило, чтобы схватиться за ручку автомата и, щелкнув предохранителем,дать очередь прямо сквозь рюкзак в пятнистую грудь офицера.

Он только и успел — удовлетворенно заметить, каквырисовывается черный пунктир пулевых отверстий на зелени камуфляжа.

— Через повешенье, — заключил комендант.

Нещадно стуча по барабанным перепонкам, грянулиаплодисменты.

Артем с трудом приподнял голову и осмотрелся по сторонам.Открывался только один глаз, другой совсем заплыл — эти молодчики старались изовсех сил. Слышал он тоже не очень хорошо, звуки словно пробивались сквозьтолстый слой ваты. Зубы вроде были все на месте. Хотя, с другой стороны, зачемему теперь зубы?

Опять тот же светлый мрамор, обычный, набивший уже оскоминубелый мрамор. Массивные железные люстры под потолком, когда-то, наверное,бывшие электрическими светильниками. Теперь в них торчали коптящие сальныесвечи, и потолок над ними был совсем черным. Горело всего две таких люстры навсю станцию, в самом конце, где убегала наверх широкая лестница, и в том месте,где стоял Артем — в середине зала, на ступенях мостика, открывающего боковойпереход на другую линию.

Частые полукруглые арки, почти совсем не видно колонн, оченьмного свободного места. Что же это за станция?

— Казнь состоится завтра в пять часов утра на станцииТверская, — уточнил толстяк, стоящий рядом с комендантом.

Как и его начальник, он был одет не в зеленый камуфляж, а вчерный мундир с блестящими желтыми пуговицами. Черные береты были надеты и наэтих двоих, но не такие большие и не так грубо сделанные, как на тех солдатах втуннеле.

Действительно, очень здесь много было изображений орлов,трехконечных свастик, повсюду лозунги и изречения, тщательно, с любовьювырисованные готическими буквами. Старательно пытаясь сфокусироваться на всеноровивших расплыться словах, Артем прочел: «МЕТРО — ДЛЯ РУССКИХ!» «ЧЕРНОМАЗЫХ— НА ПОВЕРХНОСТЬ!» «СМЕРТЬ КРЫСОЕДАМ!» Были и другие, более отвлеченногосодежания: «ВПЕРЕД, В ПОСЛЕДНЮЮ БИТВУ ЗА ВЕЛИЧИЕ РУССКОГО ДУХА!», «ОГНЕМ ИМЕЧОМ УСТАНОВИМ В МЕТРО ПОДЛИННО РУССКИЙ ПОРЯДОК!», потом еще что-то изГитлера, на немецком, и сравнительно нейтральное «В ЗДОРОВОМ ТЕЛЕ — ЗДОРОВЫЙДУХ!». Особенно его впечатлила подпись, сделанная под искусным портетоммужественного воина с могучей челюстью и волевым подбородком и весьмарешительного вида женщины. Они были изображены в профиль, так что мужчинанемного заслонял собой свою боевую подругу. «КАЖДЫЙ МУЖЧИНА — ЭТО СОЛДАТ,КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА — МАТЬ СОЛДАТА!» — гласил лозунг. Все эти надписи и рисункипочему-то занимали сейчас Артема намного больше, чем слова коменданта.

Прямо перед ним, за оцеплением, шумела толпа. Народу тутбыло не очень много, и все одеты как-то неброско, в-основном в ватники изасаленные спецовки, женщин почти не было заметно, и если это былопоказательно, солдаты скоро должны были кончиться. Артем мысленно ухмыльнулся.Он опустил голову на грудь — больше держать ее прямо не хватало сил; если бы недвое плечистых помощников в беретах, любезно поддерживающих его подмышками, онбы, конечно, и вовсе лежал.

Тут опять накатила дурнота, голова закружилась, ииронизировать больше не получалось. Артему показалось, что его сейчас вывернетпри всем стечении народа.

Это произошло не сразу — постепенно пришло тупое безразличиек тому, что с ним происходило, так что остался только какой-то отвлеченныйинтерес к окружавшему его, как если бы все случилось не с ним, будто он просточитал книгу, и судьба главного героя интересовала его, конечно, но если бы онпогиб, можно было бы просто взять с полки другую книжку, со счастливым концом.

Сначала его долго, аккуратно били, били терпеливые, сильныелюди, а другие люди, умные и рассудительные, задавали ему вопросы. Комната былапредусмотрительно облицована кафелем тревожного желтого цвета, с него былоочень легко, наверное, отмывать кровь, но ее запах отсюда выветрить былоневозможно.

Для начала его научили называть сухопарого мужчину сзализанными русыми волосами и тонкими чертами лица, который вел допрос,«господин комендант». Потом — не задавать вопросов, а, напротив, отвечать наних. Потом — точно отвечать на поставленный вопрос, сжато и по делу. Сжато и поделу учили отдельно, и Артем никак не мог понять, как же это вышло, что всезубы остались на своих местах, хотя несколько сильно шатались и во рту былпостоянный вкус крови. Сначала он пытался оправдываться, но потом емуобъяснили, что этого делать не стоит. После он пытался молчать, но и это былонеправильно, он скоро в этом убедился. Было очень больно. Это вообще оченьстранное ощущение, когда тебя бьет в голову сильный здоровый мужчина — не точто боль, а какой-то ураган, который выметает все мысли, дробит на осколкичувства, и в момент удара он только немного отдает самой болью. Настоящиемучения приходят потом. Через некоторое время Артем наконец понял, что же надоделать. Все было просто — надо только было оправдать ожидания господина коменданта.Если господин комендант спрашивал, не с Кузнецкого ли Моста Артема прислалисюда, надо было просто утвердительно кивнуть. На это уходило меньше сил, игосподин комендант не морщил недовольно свой тонкий и прямой безупречнославянский нос, призывая своих ассистентов нанести Артему еще одно телесноеповреждение. Если господин комендант предполагал, что Артема направили с цельюсбора разведданных и проведения диверсий, например организации покушений нажизнь руководства Рейха (в том числе и самого господина коменданта) надо былоопять согласно кивнуть головой, тогда тот довольно потирал руки, а Артемсберегал себе второй глаз. Но нельзя было просто кивать головой, надо былостараться прислушиваться к тому, что именно спрашивал господин комендант, потомучто если Артем поддакивал невпопад, настроение у того ухудшалось, и один из еготрудолюбивых помощников пробовал, например, сломать Артему ребро. Через полторачаса неспешной беседы Артем уже больше не чувствовал своего тела, плохо видел,довольно скверно слышал и почти ничего не понимал. Он несколько раз пыталсяпотерять сознание, но его ободряли ледяной водой и нашатырем. Наверное, он былочень интересным собеседником.