— Тебе надо лежать ещё сутки. Я не уйду, конечно. Где твоиродители?

— Здесь, в Москве.

— Они бедны?

— Нет. Очень богаты.

— Разве они не ищут тебя?

— Они думают, я в монастыре, далеко, под Вологдой. Я давноим сказала, что хочу принять постриг. Они смирились с моими странностями. Яразыграла все так, будто уехала туда послушницей, ещё летом, когда начал растиживот. Я заранее написала письма. У Сысоева тётка в Вологде, он ей отвёз, онашлёт в Москву каждую неделю.

— Отлично. Что дальше?

— Дальше по плану я должна вернуться домой, когда оправлюсьпосле родов.

— Что будет, если ты вернёшься с ребёнком?

— Не знаю. Будет ужас.

— Родители прогонят тебя на улицу?

— Нет. Разумеется, нет. Они простят. Но тайна откроется. Ядавала клятву, как и вы. Помните, какие там страшные слова?

— И ты из-за этого готова отказаться от ребёнка?

— Я лучше умру. Вот чего он боится больше всего. Если я умруздесь, у него в квартире, ему точно несдобровать.

Когда вошёл Худолей, Агапкин сообщил ему, что у Зины можетоткрыться кровотечение. Это весьма опасно, и единственный способ предотвратитьбеду — оставить с ней ребёнка, поскольку для нормальных сокращений маткинеобходимо, чтобы Зина кормила грудью.

— Да? Странно. Я никогда об этом не слышал, — сказалХудолей.

Федор заметил в жёлтых глазах страх, растерянность. Если быуважаемый Мастер сейчас попробовал воздействовать своим гипнозом на него, наЗину, вряд ли бы что-нибудь вышло. Агапкин мысленно поздравил себя с первой,маленькой, но важной победой, может быть, не так над Худолеем, как над собой.Голос его теперь звучал твёрдо и уверенно.

— Ну что ж, Георгий Тихонович, вы сами учили меня: мы всекогда-нибудь узнаем впервые. Нужен запас свежего белья, много марли, клеёнка,какие-нибудь детские вещи, пелёнки, одеяло, чепчик. И ещё, необходимо поесть,Зине и мне.

— Хорошо. Еду можно заказать из ресторана, по телефону. Яотправлю Сысоева в лавку, вы напишите список.

— Он пьян, все напутает. У вас нет прислуги?

— Есть приходящая, но я отпустил на эти дни.

— В таком случае, будьте любезны, вынесите грязное бельё иночную вазу. Она полна, скоро польётся через край. Я просил это сделать Ренату,но она забыла. А мне рук пачкать нельзя, сами понимаете.

***

Отставной полковник ФСБ Иван Анатольевич Зубов неплохоизучил своего шефа. Но разговор в самолёте, в начале июня 2004 года, когда онилетели из Швейцарии в Москву, разбил сложившийся образ вдребезги.

Сначала Зубов решил, что его шеф просто сошёл с ума. Мало лина свете свихнувшихся миллиардеров?

Впрочем, никаких иных признаков безумия, кроме желаниявернуть молодость и жить вечно, Кольт не проявлял. Само желание не казалосьИвану Анатольевичу таким уж абсурдным. Но одно дело хотеть, и совсем другое —верить в реальную возможность.

«Потом — это уже вопрос не медицины, а веры», — повторял просебя Зубов слова швейцарского профессора.

Вера — понятие эфемерное, зыбкое, в карман не положишь и нахлеб не намажешь. Кто-то верит в загробную жизнь, в рай и в ад, кто-то вреинкарнацию, перевоплощение души или вообще ни во что. Большинство людей обэтом просто не задумываются. Живут, как трава в поле. Но Пётр Борисович Кольт —человек штучный, уникальный. Когда он сказал: «Я — не все», с этим нельзя былоне согласиться.

В бизнесе Кольт просчитывал не только ближайшие, но иотдалённые перспективы. Швейцарский профессор пообещал ему лет пятнадцать. ПётрБорисович привык думать о своём будущем, думает и сейчас, правда, не совсемобычным образом — ну так что же? Он всегда отличался оригинальностью мышления.

«А почему бы и нет?» — спросил себя отставной полковник.

Для начала Иван Анатольевич залез в Интернет, нашёл вэнциклопедиях информацию о профессоре Свешникове и убедился хотя бы в том, чтоэто не вымышленный персонаж. Искомый профессор упоминался вскользь, наспециальных научных сайтах, в статьях и рефератах по биологии и медицине, всвязи с гистологией, теорией кроветворения и военной хирургией. Ни слова о егооткрытиях или хотя бы опытах по омоложению отставной полковник не нашёл. Затообнаружил некоего профессора Мельника, живущего здесь и сейчас.

Биолог, доктор наук Борис Иванович Мельник на полном серьёзеобещал, что очень скоро он лично осчастливит человечество, предложит простойобщедоступный способ увеличения средней продолжительности жизни до стапятидесяти, двухсот лет. Его концепция сводилась к тому, что старение — особаягенетическая программа, цель коей — усовершенствование биологических видов.

Для начала доктор цитировал некоего Августа Вейсмана,который будто бы заявил в знаменитой лекции 1881 года: «Я рассматриваю смертьне как первичную необходимость, а как нечто, приобретённое вторично в процессеадаптации. Я полагаю, что жизнь имеет фиксированную продолжительность непотому, что по природе своей не может быть неограниченной, а потому, чтонеограниченное существование индивидуумов было бы бесполезной роскошью».

Мельник утверждал, что именно эта идея положила началосовременной геронтологии. За прошедшие сто двадцать пять лет наука шагнула такдалеко, что теперь человек может позволить себе эту роскошь.

Доктор Мельник рассуждал вполне логично. Живая система, вотличие от мёртвого механизма, обладает способностью как самовосстановления,так и саморазрушения. Величайшим достижением сегодняшней науки являетсяразработка нанотехнологий, то есть технологий манипулирования отдельнымиатомами и молекулами. Именно при помощи нанотехнологий в ближайшем будущемсоздадутся молекулярные роботы. Эти мудрые микроскопические твари будутпитаться солнечной энергией и воспроизводить самих себя. Их станут вводить вклетку и менять её изнутри таким образом, чтобы она, клетка, не болела, неумирала, а совсем наоборот.

Геном человека — всего лишь программа. Любую программу можноперенастроить, то есть отменить старение.

«Мы же не стали ждать, когда природа подарит нам крылья, иизобрели самолёт, — заявлял биолог, — точно так же мы не собираемсябездействовать, пока эволюция соблаговолит подарить нам дополнительныедесятилетия жизни».

На одном из форумов профессору задали вопрос: а как же бытьс проблемой перенаселения? Если программа по омоложению начнёт работать, еслисредняя продолжительность жизни повысится втрое и при этом будет рождатьсятакое же количество детей, то очень скоро людей станет слишком много. Этонеминуемо приведёт к перенаселению планеты, снижению качества жизни, начнутсяэкономические кризисы, экологические катастрофы, войны, голод, эпидемии, тоесть природа постарается вернуть прежнее равновесие, удобное для неё, а не длянас.