– А вот и наш Бонапарт, лёгок на помине, – сказалФандорину консул. – Давайте-ка подберёмся поближе.

За спиной министра толпилась свита, в отличие от великогочеловека, разряженная в пышные мундиры. Эраст Петрович подумал, что Окубо,пожалуй, и в самом деле подражает Корсиканцу. Тот тоже любил окружить себязлатоперыми павлинами, а сам ходил в сером сюртуке и потёртой треуголке. Таковвысший шик подлинной, уверенной в себе власти.

– Ну, здравствуй, старый бандит. Здравствуй, Дантонкосоглазый. – Министр с весёлым смехом пожал хозяину руку.

– И вы здравствуйте, ваше не менее косоглазоепревосходительство, – в тон ему ответил Цурумаки.

Эраст Петрович был несколько ошарашен и эпитетом, ифамильярностью. Он невольно оглянулся на консула. Тот, шевеля краешком рта,прошептал:

– Они старые соратники, ещё по революции. Что же до«косоглазых», то это театр для европейцев, недаром они говорят по-английски.

– А почему «Дантон»? – спросил Фандорин. Ноотвечать Доронину не пришлось – это сделал за него сам Цурумаки.

– Смотрите, ваше превосходительство, если будете таккрепко цепляться за власть, найдутся на вас и Дантоны, и Робеспьеры. Всецивилизованные страны имеют конституцию, парламент, а у нас, в Японии?Абсолютная монархия – тормоз прогресса, вы не можете этого не понимать!

Дон хоть и улыбался, но видно было, что в его словах шутливодин лишь тон.

– Рано ещё вам, азиатам, парламент, – не поддержалсерьёзного разговора министр. – Просветитесь сначала, а там посмотрим.

– Теперь понимаете, почему России так нравитсяОкубо? – не удержался от крамольной иронии Всеволод Витальевич, однакосказано было осторожно, Фандорину на ухо.

Не слышавший вольнодумной реплики Бухарцев деловитопроизнёс:

– Сейчас мы к министру не пробьёмся. Но ничего, я вижутого, кто нам нужен. – Он показал на военного, державшегося немного встороне от остальных свитских. – Это вице-интендант полиции господинКинсукэ Суга. Хоть он и «вице», все знают, что именно Суга является истиннымначальником имперской полиции. Его начальник – фигура декоративная, изкиотоских аристократов.

Мстислав Николаевич протиснулся через публику, подалполицейскому знак, и минуту спустя все четверо уже были на отдалении от толпы,в покойном углу.

Быстро покончив со светскими условностями, капитан-лейтенантперешёл к делу. Человек он все же был толковый – изложил суть ясно, коротко ипритом исчерпывающим образом.

Суга слушал, сдвинув густые брови. Пару раз потрогалподкрученные усы, нервно провёл ладонью по ёжику колючих полуседых волос. ЭрастПетрович ещё не научился определять возраст туземцев, однако на видвице-интенданту был лет сорок пять.

Титулярный советник вперёд не лез, стоял позади агента иконсула, однако полицейский генерал обратился именно к нему:

– Господин вице-консул, вы не перепутали? Катер ночьюплыл именно в Сусаки, а не к какому-нибудь другому причалу?

– При всем желании спутать я не смог бы. Я ведь совсемне знаю Токио, ещё не успел там побывать.

– Благодарю вас, вы добыли очень важныесведения. – Суга по-прежнему обращался непосредственно к Фандорину, отчегопо лицу капитан-лейтенанта пробежала недовольная гримаса. – Знайте же,господа, что в Сусаки пришвартован пароход «Касуга-мару» – первый современныйкорабль, построенный нами без иностранной помощи. Вчера ночью его превосходительствобыл там – на банкете по поводу спуска парохода на воду. Сацумцы откуда-тоузнали про это и наверняка хотели подстеречь господина министра на обратномпути. Всем известно, что его превосходительство в любое время сутокперемещается без охраны. Если бы офицеры корабля, подвыпив, не придумалираспрячь лошадей и докатить карету на руках, злоумышленники непременновыполнили бы свой преступный план… Вы говорите, что они заказали катер насегодня к исходу ночи?

– Так т-точно.

– Значит, они знают, что и сегодня егопревосходительство вернётся отсюда лишь под утро. Они запросто могут высадитьсяу какого-нибудь причала в Симбаси или Цукидзи, прокрасться ночными улицами иустроить засаду у резиденции министра в Касумигасэки. Господа, вы оказываетенашей стране поистине неоценимую услугу! Идёмте, я отведу вас к егопревосходительству.

Пошептав на ухо министру, Суга увёл его из кружкапочтительных собеседников к русским дипломатам.

– Завтра об этом напишут все местные газеты, –самодовольно улыбнулся Бухарцев. – Может даже в «Таймс» попасть, хоть,конечно, и не на первую полосу. «The Strong Man of Japan Conspires WithRussians»[12].

Сцена с докладом повторилась в третий раз, но только теперьна японском. Эраст Петрович уловил немало знакомых слов: «Фандорин», «Росиа»,«катана», «Сусаки», «Касуга-мару», а без конца повторяемое «сацумадзин»наверняка означало «сацумцы». Вице-интендант полиции говорил напористо и частокланялся, но не угодливо, а словно подталкивая фразы плечами.

На усталом лице министра появилось выражение досады. Онрезко ответил что-то. Суга снова закланялся, ещё напористей.

– Что там? – вполголоса спросил Бухарцев,очевидно, не знающий японского.

– Не соглашается на охрану, а Суга настаивает, –тихо перевёл Доронин и, кашлянув, заговорил по-английски. – Вашепревосходительство, осмелюсь заметить, вы ведёте себя по-ребячески. В концеконцов, дело ведь даже не в вашей жизни, а в будущем страны, которую еговеличество император вверил вашему управлению. И потом, охрана – меравременная. Я уверен, что ваша полиция постарается скорее найти заговорщиков. Ая как консул, со своей стороны, создам следственную группу в Йокогаме –нет-нет, разумеется, не в связи с предполагаемым покушением на вашепревосходительство (это было бы вмешательством во внутрияпонские дела), а всвязи с подозрительными обстоятельствами кончины российского подданного.

– А я придам в помощь консульской группе самоготолкового из своих людей, который обеспечит вам содействие японскихвластей, – тоже по-английски подхватил Суга. – Клянусь, вашепревосходительство, полицейская охрана будет докучать вам недолго. Злодеи будутсхвачены в считанные дни.

– Хорошо, – нехотя согласился Окубо. – Тридня я потерплю.

– Трех дней может не хватить, – заявил вдруг Фандориниз-за спин государственных людей. – Неделя.