– Эти люди наняли капитана, чтобы сегодня передрассветом он снова отвёз их в Токио, даже заплатили з-задаток. Стало быть,первое наше действие будет такое: мы отправимся к месту швартовки катера ипосмотрим, явятся сацумцы в назначенный час или нет. Если не явятся – значит,им известно, что капитан мёртв. Тогда подозрение в их причастности к его смертиукрепится. Это раз.

– Что толку-то? – пожал плечами сержант. –Ну, укрепится. Где этих троих искать, вот в чем штука.

– Дочь покойного рассказала мне, что большинствок-клиентов её отцу поставлял хозяин «Ракуэна». Полагаю, что и эти троедоговаривались не с капитаном, а с владельцем катера. Полной уверенности в этому меня нет, но не будем забывать, что подозрительный удар по шее был нанесёнименно в стенах «Ракуэна». Отсюда следственное действие номер два: если сацумцына причале не появятся, займёмся мистером Сэмуси.

Пока Локстон жевал сигару, обдумывая слова Фандорина, японецуже поднялся.

– По моему скромному суждению, ваш план оченьхорош, – коротко сказал он. – Я возьму десять опытных полицейских.Окружим причал и будем ждать.

– А я возьму шестерых ребят, всю ночную смену, –встал и сержант.

Эраст Петрович подытожил:

– Итак, если сацумцы приходят, подозрение в смертикапитана с них снимается. Мы передаём их японской полиции, пусть сама займётсявыяснением их личности и намерений. Если сацумцы не приходят, следствиеостаётся в компетенции консульства и м-муниципальной полиции…

– И, будьте уверены, мы добудем сукиных сынов хотьиз-под земли, – подхватил американец. – Прямо с причала отправимся кгорбатому япошке и вытрясем из него душу.

Всё-таки не удержался, вздрогнул на «япошку» Фандорин, хотелсделать невоздержанному на язык сержанту замечание, но оказалось, что инспекторАсагава и сам не намерен давать свою нацию в обиду.

– У японцев, мистер Локстон, душа запрятана глубже, чему белых. Её так просто не вытряхнешь, особенно у такого человека, как Сэмуси.Он, конечно, акунин, но отнюдь не слабак.

– Кто-кто? – сдвинул брови Фандорин, услышавнезнакомое слово.

– Акунин – это как evil man или villain [15], –попробовал объяснить Асагава. – Но не совсем… Мне кажется, в английскомязыке нет точного перевода. Акунин – это злодей, но это не мелкий человек, эточеловек сильный. У него свои правила, которые он устанавливает для себя сам.Они не совпадают с предписаниями закона, но за свои правила акунин не пожалеетжизни, и потому он вызывает не только ненависть, но и уважение.

– Такого слова нет и по-русски, – подумав, призналФандорин. – Но п-продолжайте.

– Сэмуси, безусловно, нарушает закон. Это жестокий ихитрый разбойник. Но он не из трусов – иначе не удержался бы на своём месте. Ядавно до него добираюсь. Два раза арестовывал: за контрабанду и по подозрению вубийстве. Но Сэмуси – якудза новой породы. Он действует не так, как бандитыпрежних времён. Главное же, у него есть высокие покровители…

Асагава запнулся и умолк, словно поняв, что наговориллишнего.

Не хочет выносить сор из избы перед иностранцами, догадалсяФандорин и решил оставить дальнейшие расспросы на будущее, когда сойдётся синспектором ближе.

– Вот что я вам скажу, парни, – скептическиприщурился Локстон. – Ничего у нас не выйдет. Не докажем мы, что старогокуряку пришили. Это пальцем-то? Так не бывает.

– А бывает, чтобы от прикосновения, да ещё черезцеллулоидный воротничок, на шее оставался след ожога? – парировалФандорин. – Ладно, спорить об этом рано. Отправляемся к причалу и ждёмсацумцев. Не дождёмся – будем работать с хозяином «Ракуэна». Но господинАсагава прав – напролом тут действовать нельзя. Скажите, инспектор, у вас естьагенты в штатском… ну, я хочу сказать, не в мундирах, а в к-кимоно?

Японец чуть улыбнулся.

– Кимоно – это парадная одежда. Но я понял ваш вопрос,господин вице-консул. У меня есть очень хорошие агенты – и в японской одежде, ив европейских сюртуках. Мы установим за Сэмуси негласное наблюдение.

– А я со слов моего слуги составлю подробный словесныйп-портрет человека, который дотронулся до шеи Благолепова. Но не будем забегатьвперёд. Может быть, сацумцы все-таки появятся?

* * *

Катер покойного капитана Благолепова был пришвартован наотдалённом от Сеттльмента причале, среди рыбацких лодок.

За два часа до рассвета засада была расставлена. Японскиеполицейские засели под настилом причала, на самом катере, на соседнихсудёнышках. Локстон со своими констеблями расположился на берегу, в складскомпомещении.

Было очень темно и очень тихо, лишь дышала бухта, да времяот времени из-за облаков ненадолго выглядывал месяц.

Сидеть на складе, с белыми полисменами, Эрасту Петровичупоказалось неинтересно. Он пожелал находиться рядом с Асагавой и его людьми, внепосредственной близости от катера. Титулярному советнику и ещё четверымполицейским достался пост под пирсом, по колено в воде. Через четверть часаФандорин начал мёрзнуть, ещё полчаса спустя у него уже зуб на зуб не попадал,но приходилось терпеть, чтобы не осрамиться перед туземцами.

Когда меж досок причала просачивался лунный свет, молодойчеловек принимался разглядывать своих молчаливых соседей. Ни у одного из них небыло огнестрельного оружия, да и холодного тоже – лишь длинные палки. Однако вовремя потасовки в «Ракуэне» Эраст Петрович имел возможность наблюдать,насколько действенно это орудие в руках мастера, и потому отнёсся к несолиднойэкипировке японских полицейских с почтением.

Более всего чиновника поразило то, что из десяти человек,приведённых Асагавой, четверо были в очках. Представить себе русскогогородового в окулярах было совершенно невозможно – просто курам на смех. А уяпонских служак, оказывается, считалось в порядке вещей. Не утерпев, Фандоринпотихоньку спросил инспектора, чем вызван этот странный феномен – нефизиологическим ли расположением нации к близорукости?

Инспектор ответил серьёзно и обстоятельно. Разъяснил, чтолюди самурайского звания от рождения имеют склонность к чтению исамообразованию. У полицейских же стремление к книжности особенно развито, чтополезно для службы, но вредно для зрения. Тем не менее подобные занятиявсячески поощряются начальством, ибо сейчас, во времена прогресса,представители власти должны быть людьми образованными – иначе населениепотеряет к ним уважение, а неуважение к представителям власти губительно дляобщества.