И вот теперь, клацая зубами, по колено в воде, ЭрастПетрович размышлял о том, какую ужасную ошибку совершило отечественноеправительство, когда после эмансипации крестьянства не привлекло помещиков кобщественной пользе. Вот если б тогда распустить нашу ужасную полицию –безграмотную, насквозь продажную – и вместо неё начать принимать в городовые истражники юношей дворянского звания. Что за чудесная идея – полиция,превосходящая сограждан образованностью и высотой помыслов, полиция – образецдля подражания! Ведь сколько у нас в России прекраснодушных бездельников сгимназическим образованием! Сейчас они проживают жизнь безо всякой пользы, а тои подаются в революционеры от юношеского идеализма и жара нерастраченныхчувств. Какой ущерб для государства и общества!

Лишь стукнувшись лбом о шершавый брус, Эраст Петровичспохватился, что, сам не заметив, соскользнул рассудком в область дремотныхгрёз. Дворяне-городовые, что за фантазия!

Он тряхнул головой, отгоняя сон. Достал из кармана часы. Триминуты пятого. Мгла начинала сереть.

Лишь когда темно-синие воды бухты прочертил первый, ещёнеуверенный луч солнца, стало окончательно ясно, что сацумцы не придут.

Казалось – конец,

И надежды нет. Но вдруг —

Первый луч солнца.

Пока господин спал, Маса успел переделать множество важныхдел. Тут требовался ответственный, вдумчивый подход – ведь не каждый деньначинаешь жизнь сызнова.

Про гайдзинов Маса знал мало, про господина и вовсе почтиничего не знал и оттого, конечно, робел – не ударить бы лицом в грязь, но егодух был полон усердия и преданности, а это самое главное.

Сирота-сан ещё вчера разъяснил ему обязанности: вестихозяйство, закупать провизию, готовить еду, чистить платье – одним словом,делать всё, чтобы господин ни в чем не нуждался. На расходы Маса получил 20иен, и ещё жалованье за месяц вперёд.

Жалованье было щедрое, и он потратил его так, как подобаетпреданному вассалу, – то есть на то, чтобы выглядеть достойным своейслужбы.

Якудза по кличке Барсук умер вместе с шайкой Тёбэй-гуми.Теперь в том же теле обитал новый человек по имени Сибата-сан, нет, лучше«мистер Маса», который должен соответствовать своему званию.

Первым делом Маса сходил к цирюльнику и остриг свою покрытуюлаком косичку. Получилось, конечно, не очень красиво: сверху белое, а по краямчёрное, будто лысина у пожилых гайдзинов. Но волосы у Масы отрастали сзамечательной быстротой, через два дня макушка покроется щетиной, а через месяцнарастёт чудесный ёжик. Сразу будет видно, что его обладатель – человексовременный, европейской культуры. Недаром в Токио все распевают песенку:

Если стукнуть по башке

С лаковой косичкой,

То услышишь треск тупой

Косности дремучей.

Если стукнуть по башке,

Стриженной культурно,

То услышишь звонкий треск

Светлого прогресса.

Маса постучал себя по свежестриженному темени и осталсядоволен. Ну, а пока отрастают волосы, можно походить в шляпе – всего затридцать сэнов он приобрёл в лавке у старьёвщика отличный фетровый котелок,совсем чуть-чуть потёртый.

Там же и приоделся: купил пиджак, манишку с манжетами,клетчатые панталоны. Перемерил кучу ботинок, сапог, штиблет, но с гайдзинскойобувью пока решил повременить – очень уж она глупа, неудобна, да и снимать-надеватьдолго. Остался в своих деревянных гэта.

Превратившись в настоящего иностранца, наведался к одной изпрежних подружек, которая нанялась служанкой в семью американского миссионера:во-первых, показаться во всем новообретенном шике, а во-вторых, расспросить пропривычки и обыкновения гайдзинов. Добыл много удивительных и очень полезныхсведений, хоть и не без труда, потому что безмозглая девка лезла с нежностями,всего обслюнявила. А ведь за делом приходил, не за баловством.

Теперь Маса чувствовал себя достаточно вооружённым, чтобыприступать к службе.

Страшно повезло, что господин вернулся домой на рассвете ипроспал почти до полудня – хватило времени как следует подготовиться.

Маса соорудил изысканный завтрак: заварил чудесногоячменного чая; разложил на деревянном блюде кусочки морской сколопендры, жёлтуюикру уни, прозрачные ломтики ика; красиво аранжировал маринованные сливы исолёную редьку; отварил самого дорогого рису и посыпал его толчёными морскимиводорослями; особенно же можно было гордиться белоснежным свежайшим тофу иблагоуханной нежно-коричневой пастой натто. Поднос был украшен по сезонумаленькими жёлтыми хризантемами.

Внёс эту красоту в спальню. Бесшумно сел на пол, стал ждать,когда же наконец пробудится господин, но тот глаз не открывал, дышал тихо,ровно, и лишь слегка подрагивали длинные ресницы.

Ай, нехорошо! Рис остынет! Чай перестоит!

Маса подумал-подумал как быть, и в голову ему пришлаблестящая идея.

Он набрал в грудь побольше воздуху и ка-ак чихнёт.

Ап-чхи!

Господин рывком сел на кровати, открыл свои странного цветаглаза, с удивлением воззрился на сидящего вассала.

Тот низко поклонился, попросил прощения за произведённый шуми показал обрызганную капельками слюны ладонь – мол, ничего не поделаешь,побуждение натуры.

И сразу же с улыбкой подал господину великолепный фаянсовыйгоршок, купленный за девяносто сэнов. От подружки Масе было известно, чтоиностранцы на ночь ставят под кровать этот предмет и справляют в него своюгайдзинскую нужду.

Но господин, кажется, горшку не обрадовался, а замахал рукой– мол, убери, убери. Видимо, следовало купить не розовый с красивымицветочками, а белый.

Потом Маса помогал господину умываться, разглядывая егобелую кожу и крепкие мускулы. Очень хотелось посмотреть, какое у гайдзиновмужское устройство, но перед тем, как мыть нижнюю половину тела, господинпочему-то выставил своего верного слугу за дверь.

Завтрак удался на славу.

Правда, пришлось потратить какое-то время на то, чтобынаучить господина пользоваться палочками, но пальцы у гайдзинов ловкие. Этооттого, что они произошли от обезьян – сами в этом признаются, и нисколько нестесняются.