Теперь у нее выбора не было.

— Чем могу служить, мадемуазель? — тихо спросиласедая женщина в черном платье. — Что желаете? — У нее был французскийакцент, и Зоя с улыбкой повернулась к ней. Внешне она не теряла чувствасобственного достоинства, однако у нее все дрожало внутри, она молила бога,чтобы этого никто не заметил.

— Если можно, я бы хотела поговорить сдиректором, — сказала она на безупречном французском языке.

— О… как приятно слышать, когда говорятпо-французски. — Пожилая женщина улыбнулась. Она походила на школьнуюучительницу из очень престижной женской школы. — Это я. Что вам угодно?

— Видите ли, — Зоя говорила тихо, чтобы никтобольше не услышал ее, — я графиня Юсупова, и я ищу работу. — Глазадвух женщин встретились, и после непродолжительной паузы француженка кивнула.

— Понимаю. — Про себя же она подумала, необманывает ли ее эта девушка; однако от нее веяло таким достоинством, что ей простонельзя было не поверить. Француженка указала на дверь у себя за спиной:

— Не возражаете, если мы зайдем в мой кабинет,мадемуазель?

Титул для нее не имел значения, но она знала, чтоаристократки нравятся клиенткам, которых она обслуживала, таким, как БарбараХаттон, Элеонора Карсон, Дорис Дьюк и их друзья. У нее были покупатели извысшего света, а титулы там ценились. Многие богатые американки выходили замужза князей и графов, только чтобы заполучить звания и титулы.

Зоя последовала за директрисой в красиво обставленнуюкомнату. Именно здесь та демонстрировала самые дорогие наряды, и ееединственной соперницей была Шанель, которая недавно привезла свою коллекцию вШтаты, но в Нью-Йорке хватало места им обеим. Француженку звали Аксель Дюпюи,она приехала из Парижа несколько лет назад и открыла элегантный салон подназванием «Аксель», который уже несколько лет был самым модным в Нью-Йорке.

Зоя даже однажды покупала себе здесь платье, но тогда она,конечно, не пользовалась своим русским именем, и, по счастью, кажется, мадамДюпюи ее не помнила.

— У вас есть опыт работы в этой области? — Онавнимательно смотрела на Зою. Платье на ней было дешевое, туфли стоптанные, ноизящные руки, манера держаться, прическа — все говорило о том, что эта женщиназнавала и лучшие времена. Она прекрасно говорила по-английски и по-французски,хотя здесь это почти не имело значения. Да и во всем ее облике чувствовалсябезупречный вкус. Аксель была заинтригована. — Вы когда-нибудь раньшеработали в салоне мод?

— Нет, — честно ответила Зоя, покачавголовой. — Никогда. Я приехала в Париж из Санкт-Петербурга послереволюции.

Теперь она могла спокойно говорить об этом, потому что с техпор произошли еще более страшные события и ей надо было заботиться о Ники иСаше. Ради них она готова теперь на коленях вымаливать эту работу. Увы, покачто она ничего не могла прочесть на лице женщины, которая молча налила себе иЗое чаю.

Чайный сервиз был превосходен — старинный французскийфарфор. У Аксель были манеры истинной леди, и она внимательно следила за тем,как Зоя пьет чай. Такие мелочи для нее значили много, так как ее клиенткипринадлежали к высшему обществу, это были самые требовательные женщины насвете, и она не могла допустить, чтобы их обслуживали люди с дурными манерами.Зоей она осталась довольна.

— Когда вы приехали в Париж, вы работали там в салонемод? — Девушка все больше интересовала Аксель. В каждом ее движениичувствовалось аристократическое воспитание.

— Я танцевала в балете Дягилева. Это единственное, чтоя умела, а жили мы очень бедно. — Она решила быть честной до конца.

— А потом?

Зоя печально улыбнулась.

— Я вышла замуж за американца и приехала сюда вдевятнадцатом году. — Двенадцать лет назад — в это даже трудно сейчасповерить! Двенадцать лет… — Мой муж умер два года назад, он был намного старшеменя. — Она не стала рассказывать француженке обо всем, чего они лишились.Теперь это не имело значения, к тому же ей не хотелось пятнать честь покойногоКлейтона. — У меня двое детей, и мы лишились всего во время пожара…впрочем, у нас и так оставалось немного… — У нее дрогнул голос при воспоминаниио крошечной квартирке, в которой умерла Сава. Она снова посмотрела в глазаАксель. — Мне нужна работа, а танцевать я больше не могу — возраст нетот. — Усилием воли она вытеснила мысли о варьете и продолжала:

— А потом, я кое-что смыслю в одежде. Перед войной… —Она заколебалась, но заставила себя продолжать: если уж она собиралась сделатьставку на свой титул, ей придется рассказан, кое-что и об этом. — ВСанкт-Петербурге женщины были элегантными и красивыми… — Она засмеялась. Аксельне сводила с нее глаз.

— Вы имеете какое-то отношение к Романовым? —Многие русские не слишком благородного происхождения кичились родством сцарской семьей, но Зоя явно была не из их числа. Француженка была готоваповерить ей, особенно когда встретилась взглядом с Зоиными зелеными глазами ита заговорила своим бархатным голосом, изящно держа чашку чая.

— Я дочь двоюродного брата последнего царя,мадам. — Она больше ничего не сказала, и Аксель надолго задумалась. Этамолодая женщина может стать идеальной визитной карточкой салона, ведь клиентытак падки на титулы! Может, попробовать?

— Я могла бы дать вам возможность попробовать себя,мадемуазель… графиня, полагаю, что я могу вас так называть? Здесь вы должны использоватьсвой титул.

— Конечно. — Зоя старалась выглядеть спокойной, ноей хотелось кричать от радости, как в детстве…

У нее будет работа! У Аксель! Это превосходно! Осенью детипойдут в школу, но каждый вечер к шести часам она уже будет дома. Это респектабельнаяработа… это самое лучшее… Она не смогла скрыть радостную улыбку, когда Аксельей улыбнулась. — Благодарю вас, мадам. Большое спасибо.

— Посмотрим, на что вы способны. — Она поднялась,дав понять, что аудиенция окончена, и Зоя быстро последовала ее примеру,осторожно поставив чашку на поднос, что весьма порадовало Аксель, котораяпродолжала незаметно наблюдать за ней.

— Когда вы хотите приступить к работе?

— Как насчет следующей недели?

— Прекрасно. В понедельник, в девять часов. И, графиня…— сказала она с привычной легкостью, посмотрев на Зоино платье… — может быть,вы бы хотели выбрать себе платье перед уходом… что-нибудь черное илитемно-синее…

Зоя подумала о своем любимом черном платье от Шанель,которое невозможно было носить после пожара. Оно все еще пахло дымом.

— Большое спасибо, мадам.

— Не стоит благодарности.

Аксель величаво кивнула головой и пошла в торговый залсалона, где женщина в огромной белой шляпе разглядывала туфли. Это напомнилоЗое, что и ей надо бы купить новые туфли на те небольшие деньги, которые у неееще оставались, и внезапно она поняла, что забыла спросить, сколько же ей будутплатить — впрочем, сейчас это не имело значения. У нее есть работа, а это самоеглавное. Это же намного лучше, чем торговать яблоками на улице.