Он присел на корточки в двух шагах от нее, поставил термосмежду ног. Медленно, очень медленно его пальцы легли на крышку, обнялисеребристый металл, сжались. Алька не сводила глаз с его рук, думая лишь о том,что она проголодалась. Пальцы напряглись, костяшки обрисовались под кожей, имедленно, очень медленно он начал откручивать крышку, и каждое вращениедавалось ему все легче и легче. Затем он снял крышку, наклонил термос, и желтоекартофельное пюре, остро пахнущее на весь подвал, потекло из горлышка. Он сунулкрышку в ее протянутые руки и придвинул к ней термос, чтобы она подливала сама.

– Большое спасибо, – сказала Алька и даже несмелоулыбнулась психу.

Время растянулось в гармошку, длинную, как крысиный хвост. (Плеснуть,вскочить, толкнуть…)

А когда Алька поднесла к губам картофельное пойло под егопристальным взглядом, оно остановилось – ненадолго, лишь на те несколькосекунд, которые требовались, чтобы проговорить про себя плеснуть-вскочить-толкнуть-добежатьдо лестницы…

Но стоило ей прикоснуться губами к краю чашки, как это сталоневажно. И все, что она придумала, стало неважно, потому что картофельнаямешанина была чуть теплая. Совсем чуть-чуть. Ошпарить ею было невозможно.

– Серега, я уезжаю. – Илюшин, вернувшийся изакадемии всего полчаса назад, поднялся из кресла и отодвинул компьютер, накотором просматривал записи допросов.

– Куда?

– Хочу покататься по Подмосковью. Рано не ждите, позднотоже, когда вернусь – не знаю.

Бабкин недоверчиво уставился на напарника. Тот выгляделвполне бодрым в отличие от самого Сергея и, судя по его лицу, говорил серьезно.

– Шутишь? – на всякий случай уточнил Бабкин, оченьнадеясь на положительный ответ.

– Пожалуй, все-таки не позже завтрашнего утравернусь, – задумчиво сказал Макар, и Сергей понял, что положительногоответа не будет.

– Илюшин, ты свихнулся, что ли? – рассерженноспросил он. – У нас сутки до окончания дела, мне нужна твоя помощь, а тыкуда-то сваливаешь!

– Не куда-то, а по вполне конкретным местам. Поедусюда, сюда и сюда. – Он показал на три точки, помеченные на карте,лежавшей на столе. – Там, как меня заверили специалисты, должна бытьантоновка.

Несколько секунд Бабкин смотрел на него без выражения, потомтихо спросил, выговаривая слова по одному:

– А зачем тебе антоновка?

– Мне она ни к чему, я кислые яблоки не люблю. Затоочень может статься, что их любит тот, кто поможет нам найти Рокунову.

Лицо у Бабкина стало такое, что Макар, сжалившись, краткорассказал о разговоре со слепым стариком. Некоторое время Сергей осмысливалсвалившуюся на него информацию, затем глубоко вздохнул, стараясь сдерживаться:

– Ты хочешь сказать, что сейчас поедешь искать маньякав яблоневых садах? Я тебя правильно понял?

– Не то чтобы искать, – легкомысленно отозвалсяИлюшин. – Я бы сказал, скорее провести рекогносцировку местности. Увидетьвсе своими глазами.

– Да через два часа стемнеет!

– Ничего страшного, я неплохо вижу в темноте.

Остатки тщательно сохраняемого спокойствия слетели сБабкина, как сорванный ветром с дерева лист:

– Черт побери, ты можешь мне объяснить, какого фига тыедешь неизвестно куда и неизвестно зачем?! Вместо того чтобы остаться и ещераз провести допросы! И, главное, что ты надеешься получить от этой поездки,а?!

– Только не нервничай, – посоветовал Илюшин,выдвигая ящики и что-то ища. – Здесь всю необходимую работу проделаешьсам. Или ты еще не понял? – Он вытащил из ящика ручку и повернулся кБабкину: – Серега, у нас два дела, а не одно.

– В каком смысле – два?

– В прямом. Первым занимаешься ты. Ищешь убийцуКостиной. Твой преступник – среди тех, кто сейчас сидит в «Артемиде», и яуверен, что ты его найдешь. Второе – мое, потому что оно мне интересно.

– Да как я его найду, если мы уже всех опросили почетыре раза, а у эксперта нет никаких новых данных! Все, тупик! Баста,карапузики, кончилися танцы! Приехали!

– Вы опрашивали людей, пытаясь установить, у кого изних нет алиби. Выяснили, что нет ни у кого, а это ни на йоту не облегчает вашузадачу.

– Нашу! Нашу задачу!

– Пусть нашу. Так вот, дело не в алиби, а в мотиве.Кстати, установили, кто из четверых клиентов был знаком с Костиной раньше?

– Степаныч с помощниками сейчас этим занимаются.

– Вот и пускай занимаются. Как только что-то нароют,позвонишь мне. Возможно, одной этой информации хватит, чтобы понять, ктоубийца.

– И что мы будем делать с этим знанием? –язвительно спросил Сергей.

– Там увидим. Не торопи события, мой суматошный друг. Японимаю, что тебе нужны улики, но поверь мне на слово: они сейчас не так важны,как понимание того, что же в действительности здесь произошло.

Бабкин страдальчески закатил глаза:

– Ладно, допустим… Но зачем ты заставил меня опрашиватьсвидетелей, если сам справился бы с этим в сто раз лучше? Знаешь ведь, чтообщение с бизнесменами и чиновниками – не моя сильная сторона.

– Именно поэтому и заставил, – спокойно ответилМакар. – И ты неплохо справился.

– В каком месте, интересно, я справился, если по-прежнемуу нас ничего нового?!

Илюшин отмахнулся от этого замечания как от чего-тонесущественного и сунул в карман сложенную вчетверо карту:

– Все, Серега, я поеду, прокачусь по окрестностям. Будьна связи.

– Да куда уж я денусь… – проворчал Бабкин, хмуроглядя ему вслед. – Прокатится он…

Макар вел «Ниссан», взятый в гараже «Артемиды», сам: СашаКрупенников остался в клубе, загруженный делами. Это было Илюшину только наруку – он предпочел поехать один, а отказывать мальчишке, рвущемусясопровождать его, было жалко. Под музыку «Серебряного дождя» и регулярноепопискивание телефона, напоминающего о стремительно разряжающейся батарее, онехал по трассе, вдоль которой уже зажглись фонари, время от времени поглядываяна разложенную в соседнем кресле карту.

– Поселок Дерябино, – вслух проговорил Макар,сворачивая с главной дороги. – Посмотрим…

Поселок был выбран им по двум причинам: во-первых, он ближевсех находился к Вишневому, где нашли машину убитой Виктории Чериной, аво-вторых, из трех мест, отмеченных Казанцевым, только здесь рядом проходилажелезная дорога и была станция, которая так и называлась – «поселок Дерябино».

Заглушив машину возле супермаркета, который в этот час ужебыл закрыт, Илюшин вышел в вечернюю сентябрьскую прохладу и глубоко вдохнул. Пахлояблоками. Тонкий запах яблок и дыма стелился в воздухе, окутывал сады. Макарпошел по главной дороге, отмечая, насколько этот поселок не походил наВишневый. Здесь стояли добротные двухэтажные дома, невдалеке виднелись трисерых пятиэтажки, во дворе перед которыми сохло на веревках белье, и отовсюдуслышались голоса. Перед домами сидели старушки на лавочках, почти не обращавшиена него внимания, и играли дети. В центре Дерябина кипела жизнь, из какого-топомещения под гордой вывеской «Кафе-клуб» доносилась громкая музыка, но чемдальше уходил Илюшин от главной улицы, тем тише и безлюднее становилось вокруг.