Кудесникову пришлось озаботиться транспортным средством ивзять ту развалюху, которую он оставлял в распоряжении Лизы. Слежка без колесслишком сложна.

Следующий день Арсений посвятил тому, чтобы выяснить родзанятий любителя подземных приключений. И с удивлением узнал, что НиколайНикифорович Мешков (именно так!) был профессором и преподавал историю будущимпедагогам. Слежка ничего не добавила в унылую картину жизни преподавателяистории: дом — институт — дом. Пробежка по книжным магазинам. Позднийобед с женщиной, преподавателем того же вуза (роман, который, похоже, бурным неназовешь).

И лишь вечером произошло нечто, заслуживающее, на взглядКудесникова, самого пристального внимания. А именно — встреча Мешкова свесьма примечательным человеком. Встреча состоялась в заурядном кафе на Цветномбульваре, но зато собеседника Николая Никифоровича заурядным назвать было никакнельзя. Присевший за соседний столик тщательно загримированный Кудесников долгонапрягал память: где же он видел это лицо? А он определенно его видел, и нераз. Но пока Мешков не назвал его имени-отчества, так и не вспомнил. Зато,услышав подобострастное «Добрый день, Дмитрий Вениаминович», понял, что рандевуу Николая Никифоровича не с кем-нибудь, а с самим господином Хлопушиным,известным бизнесменом и меценатом.

Из короткого разговора (говорили достаточно громко, непришлось даже подключать технику) стало понятно — это и есть тот самыйдоклад, о котором Мешков упоминал еще там, в каменоломнях.

Некоторые фразы долетали до Арсения целиком: «Ничего ненашли. К сожалению. Но надо посмотреть другие места. Все-таки в рукописи этоесть… Но первый раз все оказалось точно. Надо пробовать еще. Финансирование…Откладывать не будем. Огромное спас ибо…».

Выслушав доклад с бесстрастным лицом, Хлопушин поднялся ибросил Мешкову:

— Вам позвонят.

После чего развернулся и вышел. За его спиной тут жевозникли два охранника, которые сопроводили бизнесмена и мецената до машины.

— Лиза! — экспрессивно воскликнул Кудесников,позвонив своей секретарше. — Ты нужна мне как воздух! Я без тебяпросто не могу.

— Но… Э-э-э… Видите ли, — пролепеталата. — Дело в том, что я уже… Как бы это выразиться… Мое сердце несвободно.

— При чем здесь твое сердце? — опешилтот. — Мне нужна твоя помощь в одном важном деле.

— Простите, босс Я думала…

— Подожди-подожди… Сердце несвободно? Неужели у тебяроман?! Ну и везение. Вокруг меня «все дышит весною и счастьем любви». Это случилосьс тобой, вероятно, потому, что ты заскучала. Я ведь обещал тебе дать понюхатьпороху, верно?

Желание нюхать порох исчезло у Лизы в связи с последнимисобытиями напрочь. Однако признаваться в этом Кудесникову она не стала.

— Да, босс.

Кудесников неожиданно замолчал, потрясенный идеей, котораяпришла ему в голову. Кажется, он догадался, кто убийца. От возбуждения сыщикедва не задохнулся и с трудом взял себя в руки.

— Собственно, я вот почему звоню. Отыщи Малахова и скажиему: пусть едет к Виктории Сливке и вытрясет из нее все, что она знает обубийстве собственного мужа. И немедленно свяжется со мной. И еще… Впрочем, нет.Пока больше ничего, я сейчас заеду в офис, у меня назначена встреча. Тыприготовь там чай, кофе, сушки — что еще любят журналисты?

— Журналисты любят все, — успокоила егоЛиза. — Не волнуйтесь, босс. Лицом в грязь я не ударю.

Кроме встречи с журналистом, у Арсения было еще одно дело вофисе. Он решил на всякий случай взять с собой оружие, но извлечь его изсейфа-тайника нужно все-таки самому. Лиза, конечно, человек надежный, но малоли чего? Ворвутся вот такие, как Маврушкин, окажут моральное давление иразвяжут ей язык.

Направившись в офис, он одновременно набрал номерсправочной, выяснил телефон «Националя» и, когда ему ответили, спросил:

— Скажите, любезный, я могу поговорить с АрчибальдомУэстлейком? Графом! — И когда его соединили, уже совершенно другимтоном заявил: — Арчи, старый пес, это я, твой дорогой друг АрсенийКудесников.

— Сэнья! — воскликнул граф, как и всеиностранцы, произносивший русские имена со смешным акцентом. Кудесниковупостоянно чудилось, что Арчибальд называет его не иначе как«свинья». — Я тебя ждать с великим нетерпением.

— Я тоже очень хочу с тобой выпить. Так ты вернулся вМоскву за невестой, как и обещал? — спросил он.

— Да, да! У меня как раз сейчас свиданье с три русскийневест, я есть выбирать какую-нибудь.

— С тремя сразу?! О нет, Арчи. Это не русские невесты,а продажные женщины. Немедленно гони их прочь.

— Согнать прочь? — удивилсяграф. — Если ты так советовать, Сэнья… Но они хорошенькие!

— И еще, Арчи. Помнишь, ты говорил, что я могуобращаться к тебе с любой просьбой? Так вот, настал момент истины. У тебя естьбелый костюм? А та желтая тачка, названия которой я не смог запомнить? Нет,обойдемся без ботинок и бриллиантовых запонок. Тем более, размер ноги у тебя,как у японской гейши. Вы, аристократы, не знаете, что такое твердо стоять наземле.

Арсений торопился: День города, которого все аркадьевцы стаким нетерпением ждали, наконец наступил. Сыщик представлял себе Марьяну,которая нервничает с самого утра и кусает губы, размышляя, сдержит ли он слово.Ведь он обещал, что у нее будет самый завидный кавалер, какого только можновообразить. Такой, что Константин Лебедев почувствует себя рядом с нимзалежалым товаром.

Однако попадаться на глаза заместителю мэра после всего, чтослучилось в Доме культуры, Кудесникову не хотелось. Когда он вспоминал о том,как Гречишников свалился ему на руки, весь окровавленный, ему становилосьздорово не по себе. Впрочем, он ни минуты не сомневался, что заместитель мэране станет поднимать панику и торжества в честь Дня города состоятся.

Он подрулил к офисному зданию, пристегнул Мерса к цепочке ипустил на землю. Кот радостно потрусил ко входу — очевидно, соскучился покомфортному лежанию в кучах деловой корреспонденции. Охранник оказался новым, ипри появлении необычной парочки у него вытянулось лицо. Арсений в который ужераз заметил, что с котом можно ходить куда угодно, не опасаясь, что тебязапомнят. Все внимание люди сосредотачивали на Мерее, который с важностьюшествовал у хозяйской ноги.

Лиза встретила их сияющей улыбкой на пороге кабинета.

— Добрый день, босс, добрый день, киса.

Она присела на корточки и принялась тискать Мерса, тот тутже повалился на пол, принялся урчать и жмуриться. Кудесников сразу заметил, чтона ней новый костюм — хорошенький такой, сочно-розовый, лёгкий, радостный,он ей очень шел. Черные туфли тоже куда-то делись, уступив место более наряднойпаре обуви.

— О, Лиза! — воскликнулАрсений. — Ты у меня тут расцвела на преступлениях, как роза нанавозной куче. Вот уж воистину, лямур все возрасты покорны, как говорятфранцузы.