Из дальней комнаты выскочили опоздавшие: Барсик и щенок безимени, пока просто Щенок, как его звал Мрак. Оба прыгали, повизгивали,требовали внимания, Барсик вообще упал на спину и требовал погладить его поживотику.

Мрак подхватил их обоих на колени, по мановению его длани настене появилось широкое окно телеэкрана, замелькали новости, Олег равнодушноотмахнулся:

— Не надо. Я слежу. Взгляни на Норберга, что он сейчасвещает?

Мрак снова величественно повел кистью, хотя можно и безтаких эффектов, достаточно легкого волевого усилия, на экране возник тучныйчеловек на трибуне, почему-то за спиной деревья, перед трибуной не меньше сотнивполне респектабельных мужчин и женщин, явно знать, пахнет большими деньгами ивластью.

Прислушавшись, Мрак поморщился:

— Постиндустриальное общество, посткапиталистическое,научное, телематическое… Мне, правда, больше всего нравится определениеБартнета:. Но и постисторическое тоже неплохо, как и вообщепост-цивилизационное, как предложил именовать Боудинг. Это даже лучше, чемпостпротестантское или постэкономическое, но хуже, чем зачеловеческое, котороепридумал ты…

Олег сказал язвительно:

— Хвалишься, что все запомнил?

— Нет, вспоминаю прошлый век, когда какие только гордыеэпитеты ему не вешали: атомный, век химии, век полимеров, век великих строек,век… в конце концов назвали веком компьютеров и веком Интернета, но тут век икончился. Теперь уже никак не называют, разговор идет об обществе в целом.

Олег смолчал, обкатывая мысль, что переход к следующему векууже начался в том, что промышленность переходит от массового производства кмелкосерийному. А это стало возможным только благодаря компьютернымтехнологиям. Индустриальная эпоха создала массового человека: сотни миллионовлюдей просыпаются в одно и то же время, завтракают одинаковым наборомпродуктов, разом покидают дома и устремляются в одинаковых автобусах и метро наработу. Отработав, возвращаются в одинаковые дома, где снова едят стандартныйужин, смотрят одни и те же телепрограммы, читают одни и те же газеты, а потом водин и тот же час с соседями выключают свет и ложатся в одинаковые кроватиспать.

Постиндустриальное время характерно уже тем, чтотелепрограмм стало сотни, а через Интернет можно смотреть вообще тысячи, наслужбу зачастую можно не ходить вовсе, а результаты сбрасывать по емэйлу, впродуктах дикое разнообразие, такое же разнообразие во всех материалах, вообщево всем и везде.

Мир снова дробится на племена, что уж совсем дико длянормального человека, но это так. В то время как мир вроде бы идет к неизбежнойглобализации — вежливый эвфемизм американизации, — маргинальныесубкультуры вышли из подполья, выдвинулись на передний план, и как это ни дико,но все эти национальные, сексуальные, религиозные и прочие меньшинства в целомуже в большинстве! Человеку стало наплевать на принадлежность к "группе,скажем, Родине. Это понятие слишком велико и уже неподъемно для обленившегося иразвращенного мозга, ему важно быть, принадлежать к малой группе, скажем,группе наркоманов, где он свой, здесь единомышленники, здесь черпаетудовольствие.

Собственно, это и есть новые племена со своей особойкультурой, зачастую идущей вразрез с общей культурой нации. Правда, вся нацияуже представляет из себя вот такое сообщество культур, если их так можноназвать, ибо практически всегда эти племенные культуры маргинальны, гораздониже общей культуры нации. Это относится, конечно, только к Западу, на Востокекартина иная, но Восток настолько отстал от Запада, что его на историческойарене можно не рассматривать: как только нанотехнология создаст ассемблеры,исчезнет понятие не только Востока, но и Запада, хотя от западной культуры вобществе залюдей будет все же больше.

Интернет и новые технологии стирают границы между странами инародами, нет, между странами еще остались, но уже по большей части только накарте, вот Европа уже объединилась, все вроде бы сливаются в единую сверхнацию,но одновременно прочерчиваются новые границы уже внутри этого сверхгосударства.Виртуальное общение позволяет установить связь с единомышленниками по всемумиру. Так, к примеру, сыроеды видят, сколько их, оказывается, много,сплачиваются в одно племя, даже если живут на разных континентах. У них ужеесть своя культура, свои ценности, резко отличающиеся от ценностей окружающегонародца, на который посматривают со сдержанным презрением, те ведь простоживотные, не могут обуздать свои страсти, а вот мы — выше, мы — избранные.

То же самое с образующимся племенем баймеров, у которыхформируется даже свой язык из понятного только им сленга, или, скажем, любителизеленого чая.

Насчет того, что мир будущего станет обезличенным, это врядли, все тенденции к тому, что все как раз наоборот. Стандартные продуктыпитания, одежда, автомашины, дома и прочее-прочее уже не находят покупателя,даже если очень хороши сами по себе, но не обращены к каким-то группам, неапеллируют к определенному культурному слою. К примеру, в Сент-Луисе взорваликвартал великолепнейших благоустроенных домов, их при сдаче в эксплуатацию ещеотметили особой премией, как образец самых прогрессивных строительных идеалов,но… в этом квартале никто не захотел жить, слишком стерильно, слишком по науке,слишком все правильно.

Если сейчас все новейшие технологии не рассматриваются внеконтекста культуры, то можно рассчитывать, что эта тенденция войдет в плоть иэлектронную кровь Е-человеков, а значит, человеческая цивилизация, именночеловеческая, продлится уже на другой основе: электронной, протонной,нейтринной… ну, о нейтринной думать рано, кто знает, какой будет, ведькакие-нибудь ацтеки, глядя на нас, тоже могут считать, что идем по неверномупути, а между нами и нейтринниками разницы будет намного больше, чем междучеловеком и амебой.

Он зябко передернул плечами, сквозь его тело словнопронеслась вся холодная Вселенная, от распахнувшейся бездны захватило дух изакружилась голова.

— Видишь ли, Мрак… У нас с тобой всего лишь слабыесверхразумы…

Мрак перестал чесать разнежившихся щенков, крякнул, на столевозникла чаша с вином, поплыла ему в руку. Он отпил с полкубка, стараясь нетревожить засыпающих щенков, лишь тогда поинтересовался неспешно:

— Ты не заговариваешься?

— Нет!

— А как у тебя это состыкуется? С одной стороны —сверхразум, а с другой — слабый?

Олег сказал, морщась:

— А потому, что еще есть и сильный сверхразум! Слабый,это вот если работу мозга взять да ускорить в тысячи или миллионы раз. Этозначит, что на решение любой задачи времени оказывается в миллионы раз больше.Ну, вот как у нас с тобой. И вообще можно успеть помыслить о том о сем,помечтать, а потом еще и задачку решить…

Мрак спросил, набычившись:

— И это считаешь слабым?

— А ты не считаешь? Мозг шимпанзе, если заставитьработать в миллионы раз быстрее, все равно не станет человеческим. И тензорныеуравнения не решит!