Глаза Рамона стали стеклянными.

— Нет необходимости в мальчишнике. Я забыл сказать, что неженюсь в воскресенье. Кэти… изменила решение.

Рамон весь ушел в документы, избегая изумленного сочувствия,которое, как он знал, было написано на лице его друга.

— Иди и отметь мой «успех» за нас двоих. Я хочу просмотретьдокументы на это здание.

Некоторое время спустя Рамон увидел мальчика, стоящего передего столом и держащего два белых бумажных пакета.

— Кто-то позвонил снизу и заказал сандвичи, сэр, — сказалон, с трепетом разглядывая роскошный кабинет.

— Просто положи их туда. — Рамон кивнул в сторону стола ирассеянно полез во внутренний карман пиджака. Он достал бумажник и заглянул внего в поисках долларовой банкноты мальчику на чай.

Оказалось, что самого меньшего достоинства у него былапятидолларовая банкнота Кэти. Он не собирался разлучаться с ней и сложил еепополам, затем еще раз пополам, чтобы отличить от остальных денег, которые былив бумажнике. Это была память о рыжеволосом ангеле со смеющимися голубымиглазами, и он хранил ее, как сокровище.

Рамон почувствовал, что его сердце разрывается на кусочки,когда медленно вытащил деньги Кэти из своего бумажника.

Его пальцы судорожно сжали банкноту, а затем он заставилсебя расстаться с ней, точно так же, как он заставил себя расстаться с Кэти. Онраскрыл руку и отдал скомканную банкноту посыльному.

Когда он ушел, Рамон взглянул на бумажник. Больше нет денегКэти. И Кэти тоже нет. Он опять стал безумно богатым человеком.

В нем забурлил горький гнев, и руки сами сжались в кулаки.Ударить бы кого-нибудь, разнести что-нибудь в щепки!

Эдуарде провел рукой по темным вьющимся волосам и взглянулна Кэти — на ней просто не было лица!

— Охранник сказал, что он покинул здание три часа назад, вдевять часов. Гарсия заехал за ним на «роллсе», но ни Гарсия, ни Рамон невернулись на виллу в Маягуэсе. Если только Рамон не в доме в старом Сан-Хуане.

Кэти мучилась мрачными мыслями.

— Ты думаешь, Гарсия сказал Рамону, что я не уехала, и тотпросто отказывается отвечать на звонки?

Взгляд Эдуарде был полон насмешливого презрения.

— Поверь мне, если бы Рамон знал, что ты все еще здесь, онбы не стал прятаться от тебя, а обрушился на этот дом как сорок дьяволов.

— Эдуарде, — сказала Габриэла с сердитым вздохом, — тыпугаешь Кэти. Она и так нервничает.

Засунув руки в задние карманы, Эдуарде прекратил расхаживатьи остановился, глядя на Кэти.

— Кэти, я действительно не знаю, где он может быть. Его нетни в одном из его домов, нет у Рафаэля. Я не знаю, где еще он смог быпереночевать.

Кэти попыталась не обращать внимания на болезненный уколревности, который она испытала, думая, что, возможно, Рамон решил провести ночьв объятиях красотки, с которой он был часто изображен на журнальных вырезках.

— Я была уверена, что он поедет домой, — сказала она. — Тыточно уверен в том, что его там нет?

— Я говорил тебе, что был там. Было толькопол-одиннадцатого, слишком рано для него, чтобы лечь спать, но внутри не былосвета.

Кэти в безрадостных раздумьях склонила голову:

— Если все так изменилось, то я должна туда поехать, там ясмогу почувствовать себя ближе к нему.

— Кэти! — решительно сказала Габриэла. — Я знаю, о чем тыдумаешь, но ты не права. Он не отправится к другой женщине сегодня ночью.

Кэти была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметитьсомневающийся взгляд Эдуарде, брошенный на жену.

— Ты стучал, когда подошел к дому? — спросила Кэти. Эдуардеповернулся к ней:

— Зачем мне стучать в дверь темного, пустого дома? Крометого, Рамон должен был увидеть свет фар. Он бы вышел, чтобы посмотреть, ктотам.

Кэти нахмурилась:

— Я думала, что ты постучал. — Она встала с такойрешительностью, которой раньше в ней не было, а затем сказала:

— Я думаю, что мне надо поехать туда.

— Кэти, его там нет, но если ты настаиваешь на том, чтобыпоехать, я поеду с тобой.

— Со мной все будет хорошо, — успокоила его Кэти.

— Я не хочу, чтобы ты говорила с ним наедине, — упорствовалЭдуарде. — Я видел, в какой ярости он был вчера, я был с ним и…

— Я тоже была с ним, — мягко напомнила Кэти. — И я уверена,что все будет в порядке. Сейчас он не будет таким, как вчера.

Эдуарде залез в карман, вытащил ключи от машины и протянулих Кэти.

— Если бы я хоть на минуту поверил, что он там, я поехал быс тобой. Но его там нет. Тебе лучше подождать до завтра, чтобы поговорить сним.

— Завтра прилетят мои родители, — отчаянно сказала Кэти.

Она посмотрела на часы, которые угрожающе тикали на стене.

— Уже за полночь, уже утро субботы. Моя свадьба ввоскресенье, то есть завтра.

Чтобы Рамон не увидел свет от фар, Кэти проехала последниесотни ярдов с выключенными фарами. Если Рамон здесь, подумала она, то с еестороны будет лучше подъехать незаметно. И особенно потому, что она не хотеласталкиваться с возбужденным Рамоном на ступеньках.

Сквозь качающиеся ветки деревьев пробивался луч света, исердце Кэти забилось от радости, когда она притормозила около дома. Она шла позалитой лунным светом кирпичной дорожке, и с каждым шагом ее все сильнееохватывала дрожь. В спальне горела лампа!

Кэти дотронулась до двери, бормоча несвязную молитву о том,чтобы она не была заперта, потому что ключа у нее не было, и облегченновздохнула, когда она легко распахнулась. Гостиная была погружена во тьму, но изоткрытой двери в спальню струился мягкий свет от лампы.

Вот он. Кэти стащила свитер и кинула его на пол. Онапробежала дрожащими руками по облегающему платью светло-коричневого цвета,которое она выбрала несколько часов назад с целью помучить Рамона и ослабитьего сопротивление. Оно было с глубоким вырезом, на узких лентах, спинафактически обнажена. Она пригладила длинные распущенные волосы и тихо пошлавперед.

У двери в спальню Кэти остановилась — ее сердце стучало, какпосле долгого бега.

Рамон лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившисьв потолок. Его белая рубашка была расстегнута, и он даже не потрудился снятьботинки. У него был такой несчастный вид, что Кэти затрепетала от жалости.