Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как же я их узнаю? – недоуменно поинтересовался он. – Народу сюда много всякого приходит, – обвел рукой почти пустой зал.
– Я вижу, товарищ, – Ирина начала раздражаться, – но все же постарайтесь. Окей?
– Угу-у, – промычал неопределенно.
– А пока попрошу принести графин водки.
– Целый? – уставился удивленно и уважительно.
– А мне, – повысив голос, продолжила Ирина, – бокал вина.
Уголки рта официанта презрительно опустились вниз, что должно было показать разочарование, внезапно наступившее после обнадеживающего начала.
– Любого белого, на ваш вкус, – по привычке сказала Ирина, но поняла, что допустила оплошность, потому что официант поднял глаза к потолку, словно пытаясь получить там рекомендации по поводу напитка, а может, вспоминал, осталась ли вообще в запасе хоть одна бутылка.
– Все? – спросил равнодушно, закончив изучение потолка.
– Еще рыбу принесите, – Ирина ткнула пальцем в меню. – Три порции, – показала на пальцах, – и еще вот этот салат. А потом, когда они придут, то скажут, чего еще хотят. Окей?
– Водку и все остальное сразу подавать прикажете? – поинтересовался он.
– Почему сразу, товарищ? Никого же еще нет! – удивленно воскликнула Ирина, доставая из сумочки мундштук и портсигар.
– Но вы-то уже здесь, – возразил круглолицый и, пожав плечами, начал разворачиваться с явным намерением удалиться.
– Да, я уже пришла! – повысила голос Ирина, показывая, что разговор еще не закончен, аккуратно вставила папироску в мундштук и положила портсигар на стол, нарочито громко щелкнув крышкой. – И хочу заметить, – указала в сторону фикуса, – листья у дерева протирать надо. Хотя бы иногда, – в свойственной женщинам манере перевела разговор на другую тему, чтобы застать врасплох и поставить наглеца на место.
– Зачем? – спросил официант с интонацией, которая навевала на размышления о смысле жизни.
– Беспокоюсь, чтобы на одежду пыль не сыпалась, – язвительно заметила Ирина, постукивая ноготками по портсигару. – Может быть, у моих гостей аллергия? Или астма…
Круглолицый насупился, исподлобья глядя на привередливую иностранную дамочку.
– У нас… в Нью-Йорке, – Ирина никак не могла успокоиться, – за такое безобразие уволили бы на два счета!
– У нас тут не там! – немного поразмыслив, выдал официант. – Мы тут сами по себе хозяева! – заявил и уткнулся в блокнотик, изображая, что делает пометки, а затем, довольный собственным ответом, величественно поплыл в сторону кухни, но по дороге остановился поболтать с другим официантом, недовольно и довольно громко рассказав тому про фикус, который стоял-стоял никому не мешал, про чахоточных, которые скоро к ним заявятся, и о резонансе, которого боится дамочка.
«При чем здесь резонанс?» – наблюдая, как появившийся через пару минут худенький подросток в синей рубашке навыпуск с трудом передвигает горшок с фикусом к соседнему столику, раздраженно думала Ирина, как всякая женщина, всегда слышащая все, что говорят о ней вокруг. Не найдя ответа, все-таки не выдержала и, махнув рукой, снова подозвала ворчуна, который застыл у прохода на кухню с видом человека, застигнутого мыслью настолько гениальной, что, если не двигаться с места и не растрясти, мысль может перерасти в открытие, жизненно важное для человечества.
– Простите… – затянулась папироской.
– Да чего уж там, не обижаюсь я, – примирительно махнул тот рукой, – с кем не бывает, – выжал из себя подобие улыбки и повернулся, чтобы уйти.
– Простите, товарищ, но я еще не все сказала! Еще не все!
– Да? – Он извлек из кармана блокнотик и карандаш. – Тогда говорите.
– Благодарю, – не смогла не выразить признательность Ирина. – Хочу уточнить, – глянула почти смущенно, – видите ли, я не очень хорошо говорю по-русски…
Круглолицый согласно кивнул.
– …и образование у меня маленькое, – для наглядности показала кончиками пальцев размер, – поэтому не дает возможности понять слово «резонанс» в контексте нашего разговора.
Круглолицый снова кивнул, уже с покровительственным видом, и даже попытался наморщить лоснящийся лоб.
– В тексте нашем разговоре, – начал поучительно, – выражение «резонанс» означает, что когда человек болеет, то ему от всяких там причин может стать еще хуже. Понятно?
– Поняла! – Ирина сделала счастливое лицо. – Вы, наверное, хотели сказать слово «кризис»?
Круглолицый осуждающе насупил брови.
– Какой такой кризис? Вы что говорите, женщина? Это у вас там, – махнул рукой в сторону выхода, – по заграницам, кризисы. А у нас – резонансы! Понятно? Еще чего заказывать будете? – спросил строго, давая понять, что не испытывает желания продолжать разговор.
– Нет. Спасибо, – Ирина поняла, что снова проиграла. – Вино принесите побыстрее! Окей?
Официант кивнул и неспешно удалился.
«Резонанс, – усмехнулась Ирина. – Даст Бог, будет тебе сегодня резонанс!» – почти весело подумала она, сама удивившись своей уверенности.
Вино официант вскоре принес, всем видом показывая, что причина одолжения, которое он, человек, почти постигший секрет устройства Эйфелевой башни, так и быть, сделает глуповатой дамочке, – всего лишь необъяснимое и несправедливое стечение жизненных обстоятельств, ошибка судьбы, странным образом усадившей ее на место за столом, которое по праву должно принадлежать именно ему.
Едва она успела пригубить вино, как в дверях появился крупный, мордастый мужчина, сразу заполнивший пространство духом уверенной хозяйской власти. Ирине даже показалось, что в ресторане стало тесно, а угодливо бросившиеся навстречу метрдотель и оба официанта по мере приближения к важному гостю съеживались, как прохудившиеся воздушные шарики.
«Мальцев! – скорее догадалась, чем узнала Ирина матроса из Бологого. – Неужели один пришел?» – подумала обеспокоенно, но через мгновение увидела за плечом Мальцева лопоухую рыжую голову с веснушчатым скуластым лицом и настороженно бегающими глазками, которые обшарили зал и безошибочно остановились на ней.
«Привел…» – подумала облегченно и почувствовала озноб, волной прокатившийся по телу.
– Ваши гости, мадам! – заискивающе сообщил метрдотель, забегая вперед гостей и отодвигая стулья.
Мальцев при виде привлекательной корреспондентки расплылся в улыбке и даже раскинул руки так, будто собирался заключить ее в объятия, перекрыв путь семенящему за ним Тушкевичу. Краем глаза заметила, как взволнованный метрдотель подавал знаки официантам, чтобы немедленно протерли стулья для важных гостей.
– Здравствуйте, товарищи! – приветливо улыбнувшись, с легким акцентом сказала Ирина, поднимаясь навстречу. – Меня зовут Зинаида Блюмендорф.
– Товарищ Зинаи-ида! – Неровное, со следами оспин лицо Мальцева засветилось, а глаза заблестели. – Ну, я ра-ад! – протянул руку с изображением якоря на внешней стороне ладони. – Весьма, даже очень рад! – басил, потряхивая ее руку. – Ай, промашка вышла! – повернул голову к Тушкевичу. – Нутром я чуял, не надо мне было тебя, Санек, с собой брать! – зычно рассмеялся, все еще удерживая руку Ирины.
– Так я могу уйти, Петр Петрович, ежели прикажете, – приглаживая редкие волосы на голове, угодливо предложил Тушкевич.
– Да брось ты, Санек, шучу я. Не понял, что ли? – снова рассмеялся Мальцев. – Ну, присядем,
