— Что значит, «слишком»?

— Конунги окрестных племен уже собирают войска.

— Мы уже трепали их дружины.

— Дружины, но не ополчение, — возразилГромыхало. — Ополчение — это... народ! А супротив всех... Нет, надо как-тоиначе.

Фарамунд вперил взгляд в окно. В темнеющем небе зажглисьпервые звездочки, похожие на искорки в глазах Лютеции. Он вздрогнул от гадкогоскрипа, это Громыхало ерзал по лавке объемистым задом.

— Как?

— Мы долго искали выход, — сказал Громыхало.

— Кто это «мы»? — прервал Фарамунд.

— Я, Вехульд, Унгардлик, Телимурд... он привел к тебедве тысячи кимвров, даже Тревор с нами согласен! А уж ему-то что? Ломалиголовы. Наконец пришли к выводу, что тебе надо повторить то, что собиралсясделать сразу.

— Что же вы собирались? — спросил он угрюмо.

— Леги... леги... тьфу, легитимность, как говорят римляне.Ну и слово придумали! Так они называют... гм... так сразу и не скажешь,законность, что ли. У тебя меч, у Лютеции — старинный род. В Лютеции сошлисьдва знатнейших рода: знатный франкский и знатный римский. Тебя бы сразузауважали как здесь, так и в Риме. Но боги забрали этот прекрасный цветок... иты остался просто удачливым разбойником, как и был.

Фарамунд прошептал тяжело:

— Как у тебя язык поворачивается говорить такое?Легитимность... Зачем мне эта легитимность? Я все делал только для Лютеции. Дляее защиты. И бурги завоевывал, крепил, чтобы ее беречь, как драгоценныйцветок...

— В Люнеусе сейчас младшая сестренка Лютеции, —бухнул Громыхало. — Тревор ее забрал из старых краев, там сейчас война.Теперь не спит, за нее трясется... Старый хрыч! Вокруг столько народу, а он всетрусит, что ее украдут, что пальчик прищемит, что пчела укусит...

— У него больше никого не осталось, — сказалФарамунд безучастно.

— Ты знаешь... Для нас, для него, для всех... Для благавсех, Фарамунд, говорю тебе как преданный друг и вассал — тебе надо повторитьбрак. Теперь с младшей сестренкой Лютеции. Я видел ее... Их просто неразличить!

Фарамунд выслушал без гнева, в душе настолько все выгорело,что ничто не высекает искру. Усмехнулся наивности старого воина: сердце да не различит,покачал головой:

— Нет.

— Рекс... это нужно.

— Лютеция, — ответил он. Голос дрогнул, Громыхалос глубоким сочувствием увидел, как дернулось мужественное лицо рекса, а вглазах заблестела влага. — Лютеция!.. Только Лютеция... Никто и никогда невойдет в мою душу. Даже не коснется.

Громыхало развел руками:

— А душа твоя при чем? Это же... как говорят,династический брак! У тебя меч, у Брунгильды — имя своего рода. Она ж по матери— из рода Нибелунгов, а по отцу — старинной римской крови, что давала дажеимператоров! Соседи заткнутся. А от тебя даже не требуется, чтобы ты вводил еев дом.

Фарамунд покачал головой:

— Все равно мне это не нравится. Это похоже напредательство.

— Я же сказал, — настаивал Громыхало. — Тебене надо будет жениться по-настоящему. И Брунгильда это знает! И все знают. Ктому же...

Он умолк, покачал головой. Фарамунд спросил резко:

— Что еще?

— Лютеция наверняка просила бы тебя защититьсестренку, — сказал Громыхало. — Пусть не жениться... хотя и это не исключено...Лютеция не из тех, кто сам не гам и другому не дам... а просто сейчасБрунгильду всяк обидит. Недаром же Тревор просил дать людей для ее защиты! Абудь она женой такого могучего рекса... просто считайся его женой, никто непосмеет даже посмотреть в ее сторону косо. Хоть все будут знать, что брак —династический, но протянуть к ней лапу, это значило бы оскорбить тебя! А на этоне всяк рискнет, не всяк...

Заунывный, тревожащий душу рев донесся едва слышно, ноГромыхало оборвал себя на полуслове. Фарамунд увидел, как мохнатые бровисдвинулись на мясистой переносице.

— Кого это черти принесли?

— Пойдем, — предложил Фарамунд, — встретим вхолле.

— Не хочешь звать за стол? — спросил Громыхалопонимающе.

— А ты хочешь?

— Еще чего, — возмутился Громыхало. — Мы те,кто с оружием в руках доказали свою доблесть...

И стали знатными, подумал Фарамунд. А остальные — простойлюд. Простолюд. Простолюдины.

В холл ввели одетого богато, даже чересчур богато, воина.Шлем он нес на сгибе локтя левой руки, короткие волосы отливали ранней сединой,но лицо было моложавым, полным жизни.

Громыхало смерил откровенно презрительным взглядомпозолоченные доспехи, слишком длинные шпоры, широкий пояс, где в ножнах виселкинжал, рукоять нелепо украшена крупными драгоценными камешками.

Фарамунд равнодушно взглянул на гостя. Тот поклонился:

— Меня зовут Армекс, я — управляющий благородного контаПетариуса. Мой хозяин, конт Петариус — человек высокой крови и большихзнакомств, у него знатная родня. К тому же он состоит в дружбе и союзе со всемивладетельными хозяевами окрестных бургов и городов. Мы все видим быстрый роствашей мощи... Некоторых это пугает, некоторых... некоторых — нет. Но раз уж выстали хозяином двух бургов и такого большого города...

Громыхало буркнул:

— У рекса Фарамунда побольше, чем два бурга. Но этоневажно, продолжай.

Армекс бросил на него быстрый взгляд, снова поклонилсяФарамунду:

— У нашего хозяина ни слуги, ни его военачальники несмеют говорить раньше своего... своего вождя.

Фарамунд с усмешкой отметил, что управляющий избегаетназывать его рексом или любым титулом, предпочитая именовать просто вождем,словно вожака крохотной разбойничьей шайки.

— Везде свои обычаи, — обронил он. — Твойхозяин — гот?

— Благородный конт Петариус из старинного родалангобардов...

— А я — франк, — прервал Фарамунд. — Чтовелел сказать твой хозяин?

— Благородный конт Петариус, — сказалуправляющий, — через три дня дает большой пир. Съезжаются владетельныехозяева бургов, земель, вожди племен. Эти пиры, благородный Фарамунд, необходимы!..Сейчас весь мир пришел в движение, и, поверишь ли, от пира к пиру состав гостейобновляется почти наполовину!..

В голосе управляющего впервые прозвучало неподдельноеволнение. Фарамунд покачал головой, но наткнулся на острый взгляд Громыхало,развел руками:

— Ты прав, мир сошел с ума. Все двигается, течет,только леса и болота пока еще стоят на месте. Но кто знает, вдруг и онизавтра?.. Потому надо крепить союзы. Скажи своему хозяину, что я польщен.Скажи, благодарю... Однако... Вы все здесь успели пустить корни, ятолько-только появился. Значит, это мой долг и обязанность угостить окрестныхвладетелей в своей крепости, постараться понравиться... э-э... сдружиться!Посему вот мой ответ: за две недели я обещаю приготовить бург для встречивысоких гостей. Передай своего хозяину, что я приглашаю его на пир!