— О, Саймон, не могу. — Она печально посмотрела нанего. — Что подумают мои дети? Они полностью зависят от меня, они неготовы к тому, что кто-то войдет в их жизнь, да и я тоже. Я слишком долго былаодна.

— Вот именно, — тихо сказал он. — Слишкомдолго.

Но так не должно быть вечно. Ты подумаешь?

Она заколебалась, но потом под его взглядом смешалась.

— Хорош?, подумаю… но вряд ли это что-то изменит…

На сегодняшний день его устраивал даже такой ответ; онипросидели на палубе, разговаривая в течение нескольких часов, а на следующееутро, ровно в семь, он постучал в дверь ее каюты.

— Выходи, посмотри на статую Свободы.

— Так рано? — Она была еще в ночной рубашке,волосы были заплетены в длинную косу. — Который час?

Он улыбнулся, увидев ночную рубашку и косу.

— Пора вставать, соня. Переоденешься потом. Тольконакинь пальто и обуйся.

Она накинула норковую шубку, которую Аксель подарила ейнесколько лет назад, и, засмеявшись, надела на босу ногу туфли на высокихкаблуках и поднялась вслед за ним на палубу в своем нелепом наряде.

— Если бы кто-нибудь из моих клиенток увидел менясейчас, они бы больше никогда не доверились моему мнению.

— И слава богу. Может быть, тогда Аксель уволила бытебя и я бы смог спасти тебя от этой ужасной судьбы. — Корабльприближался. Впереди вырастала статуя Свободы. — Красиво, не правда ли?

— Да.

Зоя радостно кивнула. Она отдала дань прошлому и теперьснова смотрела в будущее. Все здесь казалось ей новым и оживленным, и, глядявокруг, она снова почувствовала вкус к жизни. Он повернулся и обнял ее, крепкоприжимая к себе, а затем Зоя поспешила вниз, чтобы переодеться и уложитьчемоданы. Она увидела его снова только у трапа. Он предложил подвезти их, но импришлось отказаться, так как их уже ждала машина Аксель. Они вместе спустилисьпо трапу, он помог донести их вещи, и тут Зоя вдруг вскрикнула и устремиласьвперед. Николай, такой красивый и юный, встречал ее на причале, пробираясьсквозь толпу. Она побежала ему навстречу, стала звать и наконец заключила сынав свои объятия. Он пришел один, проводив Сашу в школу, и сразу было видно, какона его любит. Саймон с завистью смотрел на них, а затем подошел к Зое, пожалей руку и улыбнулся мальчику. Ему бы хотелось иметь именно такого сына,особенно когда он увидел, как тот похож на Зою.

— Здравствуй, я Саймон Хирш, — представился он,когда мальчик взглянул на него. — А ты, вероятно, Николай. — Никисмущенно улыбнулся, а потом засмеялся.

— Откуда вы знаете?

— Твоя мама все время говорила о тебе.

— Я тоже всем рассказываю о ней. — Он вновь обнялмать, и Зоя сказала ему, что он вырос. Ему было почти пятнадцать лет, и он ужебыл такого роста, как Клейтон. — Ты хорошо провела время? — спросилон, когда они ждали багаж.

— Да. Но я очень скучала без вас.

Потом она что-то сказала ему по-русски, и он засмеялся, но иСаймон тоже засмеялся, и Зоя подумала, что он тоже ее понял.

— Это нечестно, — улыбнулся Хирш.

Зоя сказала сыну, что у него отросли волосы и выглядит онкак красивая большая лохматая собака.

— Вы говорите по-русски, сэр? — поинтересовалсяНиколай.

— Немного. Мои родители из Владивостока. Моя мама частоговорила такие же слова по-русски, она и сейчас иногда говорит их.

Они все засмеялись.

Когда проверка багажа закончилась и Зоя с Аксель отъехали,Саймон еще долго махал им рукой.

— Кто это был? — спросил Николай у матери, —Друг Аксель. Он оказался с нами на одном корабле.

— Мне кажется, он хороший человек, — довольноравнодушно произнес Николай.

— Да, — сказала Зоя и перевела разговор на другуютему, спросив, как Саша.

— Несносна, как всегда. Теперь она хочет собаку.

Точнее, овчарку. Говорит, что теперь это «предмет всеобщегоувлечения» и не отстанет от тебя, пока не получит собаку. Терпеть не могуовчарок. Если уж покупать собаку, то лучше мопса или боксера.

— Кто сказал, что мы собираемся заводить собаку?

— Саша. Она ведь всегда получает все, что хочет.

Аксель улыбнулась. Они перешли с русского на французский,чтобы Аксель понимала, о чем идет речь.

— Ты преувеличиваешь.

— А разве нет? — с усмешкой переспросил Николай.

— Не всегда. — Зоя покраснела. Николай был прав,Саша росла чрезмерно строптивым ребенком, иногда легче было уступить ей, чтобыне ссориться. — А вообще, как она себя вела? — Зоя знала, что онкаждый день заходил навестить сестру, хотя жил у друга.

Николай вздохнул в ответ.

— Вчера у нее была истерика: я не разрешил ей пойти сподругой в кино. Но она еще не сделала уроки, и потом уже поздно было. Можешьбыть спокойна: она пожалуется тебе, как только ты переступишь порог.

— Ну, вот и приехали, — улыбнулась Аксель, и Зоязасмеялась. Она очень скучала без детей. А теперь ей будет не хватать Саймона;он был так ласков, предупредителен с Николаем.

— У вас симпатичный друг, — вежливо сказала онаАксель, когда они подъехали к дому.

— Я тоже так думаю. — Она выразительно взглянулана Зою, когда мальчик вышел из машины; в душе она надеялась, что здесь, вНью-Йорке, они с Саймоном еще встретятся.

Вскоре после Зоиного возвращения ей доставили огромный букетроз. На карточке значилось: «Не забывай, люблю. С.». Зоя густо покраснела,пряча карточку в стол, и снова повернулась к дочери, которая, как и предупредилее сын, жаловалась на брата.

— Помилуй, я только что вернулась домой, дай мнеопомниться!

— Мы можем купить собаку?

Николай был прав. Требования лились бесконечным потокомцелых два часа, хотя девочке определенно понравилось новое красное платье. АНиколай был в восторге от часов, от одежды и новых книг. Он обнял мать за шею инежно поцеловал в щеку.

— Добро пожаловать домой, мама.

— Я люблю тебя, дорогой… и тебя тоже. — Оназаключила в объятия и Сашу.

— Так как насчет собаки? — не унималась та.

— Посмотрим, Саша, посмотрим…

Но тут, к счастью, зазвонил телефон. Звонил Саймон. Зояпоблагодарила его за розы и со смехом стала рассказывать, как Николай и Сашаспорили из-за мифической овчарки.

— Ты уже скучаешь без меня?

— Очень. Кажется, мне очень скоро понадобится судья.

— Прекрасно. Выставляю свою кандидатуру на этот пост.Как насчет ужина завтра вечером?