Солнце уже садилось за садом, когда она подняла за них тост,а немного погодя хозяйка взяла свой бокал и вышла из комнаты, выразительновзглянув на Саймона. Ее собственные апартаменты находились в дальнем концедома, и, когда к ней приезжали важные гости, она предоставляла в ихраспоряжение гостиную и спальни наверху. Спален было две, их соединяла большаяванная комната в викторианском стиле, где стояли красивые кровати с пологом,которые миссис Уитмен выписала из Англии.

— Пойдем посмотрим. — Саймон рассказал обо всемэтом Зое, но та колебалась.

— А она не будет против, Саймон? — Зоя все ещепыталась выяснить, куда ушла миссис Уитмен. Она исчезла надолго, но было такхорошо сидеть в уютной гостиной, потягивая херес, что Зоя, в сущности, ничегоне имела против. Однако ей неловко было идти наверх без приглашения.

— Не говори глупости. Я здесь как у себя дома.

Он взял ее за руку и повел наверх в красивые спальни. Светбыл включен, кровати постелены, как будто миссис Уитмен ждала гостей в любоймомент. Впрочем, видно было, что в этих комнатах никто не жил, и, когда Зояповернулась, чтобы спуститься вниз, Саймон, смеясь, заключил ее в объятия ипоцеловал в губы. Она задохнулась от поцелуя, ее растрепавшиеся волосывыглядели очень соблазнительно. А затем с лукавым выражением он упал вместе сней на постель, и Зоя вскрикнула, пытаясь вырваться из его объятий.

— Саймон! Что подумает миссис Уитмен! Прекрати… мыпомнем постель!.. Саймон!..

— Очень на это надеюсь!

— Саймон! Вставай, слышишь? — Она тоже засмеялась.Саймон сидел на кровати и как ни в чем не бывало болтал ногами.

— Никогда!

— Ты пьян!

Но он весь день почти ничего не пил, кроме рюмки хереса, откоторой опьянеть не мог. Видно было, что он безмерно доволен собой. Он протянулруку и приблизил Зою к себе.

— Я не пьян. Но ты была права, сказав утром, что тебяпохитили. Я решил, что тебе было бы полезно сбежать на денек-другой, любимая. Ивот мы здесь, укрылись в безопасности в моем тайном убежище. — Он закрылпоцелуем ее раскрывшиеся губы, а потом улыбнулся, увидев ее широко распахнутыеглаза. — Считай, что ты похищена. — У него был вид очень счастливогочеловека. Зоя не знала, что и думать.

— Ты это серьезно? Мы остаемся здесь?

— Да. Вообще-то, — впервые он немногосмутился, — я позволил себе некоторую вольность и захватил кое-что извещей, которые могли бы тебе понадобиться. — Виду него был смущенный, иЗоя вопросительно посмотрела на него.

— Саймон, ты бесподобен!

Она, как ребенок, прыгнула к нему на кровать, обняла его зашею и поцеловала. Выяснилось, что он купил ей красивую шелковую ночную рубашкуи пеньюар, в тон к ним тапочки, а также всевозможные кремы, лосьоны, шампуни,пену для ванны, которые, по его мнению, могли ей понравиться, а также помадудвух оттенков, зубную щетку и тюбик зубной пасты — такой, какую он заметил в ееванной комнате. Все это Хирш упаковал в небольшой чемодан, который принеснаверх несколько минут спустя и поставил в соседней спальне, и Зоя принялась разглядыватьсодержимое, иногда вскрикивая от восторга…

— Но что подумает миссис Уитмен, если мы останемсяздесь, Саймон? Она ведь знает, что мы не женаты.

Миссис Уитмен производила впечатление ужасно чопорной, хотяСаймону было известно, что она совсем не таких строгих правил и обладаетпрекрасным чувством юмора. Кроме того, трудно было препятствовать двум такимпылким влюбленным, как они.

— Ну что она может подумать, Зоя? У нас ведь отдельныеспальни.

Зоя кивнула и вновь занялась разбором сокровищ, которыекупил ей Саймон; она была ужасно тронута, обнаружив в чемодане большой флаконсвоих любимых духов.

— О боже, Саймон, ты, кажется, предусмотрел абсолютновсе!

— Очень на это надеюсь. — Он снова обнял ее, азатем спустился вниз и принес остатки сандвичей и бокалы с хересом. Онпредложил поехать в ресторан, но Зоя сказала, что не голодна.

— Здесь чудно.

Он зажег камин, и они уютно расположились около него,поглощая сандвичи с кресс-салатом и нежные маленькие английские бисквиты,которые, кантона сказала, были точно такими же, какими угощала Зою в детствебабушка.

— Все прекрасно, дорогая, не так ли?

Она наклонилась и поцеловала его, и он покраснел отудовольствия.

Зоя вышла из его спальни около девяти часов и пошла к себе вкомнату приготовиться ко сну. Они оба устали, и Саймон чувствовал, что онанервничает. Он слышал, как она принимает ванну, ходит по комнате.

Ему было ужасно интересно, что она делает, как выглядит вновенькой ночной рубашке цвета слоновой кости. Именно такую рубашку стоилонадеть в брачную ночь, и именно так он представлял себе их «секретный» уик-энд.Саймон медленно подошел к двери и тихо постучал, и, когда дверь открылась и онувидел Зою, у него перехватило дыхание. Атласная рубашка изумительно облегалаее стройную фигуру, рыжие волосы огненным каскадом ниспадали ей на плечи, абелоснежная шея так и манила прикоснуться к ней.

— О боже… Зоя, ты выглядишь бесподобно!..

— Это так красиво, Саймон… спасибо… — Она сделаланесколько шагов назад и робко посмотрела на него.

Он никогда еще не видел никого прекраснее. В этот момент онавыглядела одновременно и царственно, и призывно, и он с трудом сдержал себя,чтобы не броситься на нее. Он не осмелился: она чем-то напоминала хрупкуюфарфоровую статуэтку вроде тех, что стояли в гостиной миссис Уитмен.

— Зоя…

Она едва заметно улыбнулась ему; это была не девушка, аженщина; женщина, которая пришла сюда, чтобы любить его со страстью, снежностью, с лаской и добротой… Глядя на него, она чувствовала, что господьблагословил ее в тот день, когда она встретила его.

— Зайди ненадолго, — проговорила она охрипшим отволнения голосом.

Саймон переступил через порог и, чувствуя, что больше не всилах сдерживать себя, обнял ее, и рубашка медленно сползла с ее плеч.Понадобилось легкое прикосновение, чтобы она спустилась к талии, затемскользнула по стройным бедрам, — и через мгновение она стояла перед нимобнаженная.

— Я так люблю тебя.

Он почти не мог говорить, целуя ее губы, шею, груди, потомего губы заскользили по ее телу, а затем он одним сильным движением поднял еена руки и положил на кровать, а через мгновение уже лежал рядом.

Он овладел ею так, как ему страстно хотелось с того самогодня, когда они встретились, и в комнате было тихо, когда наконец они лежалирядом удовлетворенные, счастливые, соединенные на всю оставшуюся жизнь. Онабыла всем, о чем он мечтал. В ней было даже больше, чем он мог когда-либомечтать.

— Я люблю тебя, Саймон. — И, произнеся эти слова,она подумала, что любит его так, как не любила ни одного мужчину до него.Теперь она стала женщиной, его женщиной, и всегда будет ею. Настоящее и будущеепринадлежат им, а прошлое стало тусклым воспоминанием…