– Одно движение – я сверну ей шею!

Первый медленно повалился на пол. Я старался невыпускать его из поля зрения, вдруг да поднимется или сумеет вытащить пистолет,ответил задыхающимся голосом:

– А что мне, по-твоему, делать?

– Дай мне уйти! – крикнул он.

Он смотрел на меня, как на чужого, да и я видел в нем непредателя, не изменника, а просто чужака, инопланетянина. Смотрел не столько влицо, как следил за его другой рукой, если потянется за пистолетом, надострелять, он тоже понимал, мне ничего не останется, как выпустить оставшиесятри патрона, Юлия хрипела, лицо начало синеть, он чуть отпустил, заметивнехорошесть в моих глазах:

– Мы уйдем, а там отпущу!

– Откуда я знаю?

– Ты дурак? Нас прислали за тобой. Мы женщин не убиваем.

Я спросил:

– Да? А что такое смерть от передозировки?

Он огрызнулся быстро и нервно:

– Чтобы повесить на тебя! Посмотри, что там на столе! Неузнаешь?

– Нет, – ответил я, потому что следил за егодвижениями. – Что там?

– Твой блокнот! И твоя знаменитая ручка. Мы ихподбросили, чтобы свалить на тебя. Кто ж знал, что ты сюда явишься!

Я подумал, спросил с колебанием в голосе:

– И что, на улице отпустишь?

Он сказал так же быстро:

– Конечно! Там смерть от передозировки не сделаешь.

– Да ну?

– Но на тебя не свалишь, – пояснил он. – А нужентолько ты!

– Иди, – велел я.

Он медленно двинулся к двери, продолжая сжимать ее горло. Незнаю, как на самом деле, но в кино постоянно вот таким сжимающе-небрежнымдвижением всякие вандаммы да сигалы сворачивают шеи даже здоровеннымспецназовцам, охраняющим секретные базы, так что какая-то правда в этом есть,но одно дело успеть нажать на курок, это можно сделать даже в предсмертнойсудороге, другое дело ломать позвонки…

Он прошел в двух шагах, я все еще держал на прицеле его лоб,а когда они оказались в трех шагах, он нащупывал за спиной дверь, мой палецплавно нажал спусковую скобу. Пуля ударила ему в глаз, он даже не дернулся, этоне в сердце, когда можно еще какое-то время жить и даже драться, опустился напол грязной кучей, словно выдернули все кости. Юлия расцепила его руки и,всхлипнув, бросилась мне на шею. Я погладил по голове, усадил на диван итут же схватил телефонную трубку. Пальцы дрожали, дважды промахивался и начиналнабирать номер снова.

– Глеб, – сказал я торопливо. – Я у Юлии.Приезжай срочно, захвати двух-трех ребят.

– Что-то случилось?

– Не теряй времени, – попросил я.

Положив трубку, я тут же позвонил в милицию и лишь тогдаобхватил и прижал к себе дрожащее и всхлипывающее ­тело.

Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Чертыхаясь, янащупал трубку, едва не уронив аппарат, поднес к уху:

– Зброяр слушает!

– Борис Борисович, – послышался четкий голос, –это Уваров, если помните, председатель Союза промышленников. Мы уже знаемо случившемся, есть кое-какие предложения. К вам в офис заедет мой заместительпо проблемам безопасности, фамилия его Куйбышенко. Полковник ГРУ, начальникоперативного отдела, очень знающий компетентный человек, а также глубокопорядочный, ему можно доверять целиком и полностью.

– М-м-м… – ответил я. – Да, конечно, напою чаем…

– Вот и прекрасно, – ответил он отечески. – Досвидания, Борис Борисович!

– До свидания, – ответил я, тщетно стараясь вспомнить,как его зовут.

Наскоро позавтракав спортивными добавками, взболтал в водетри ложки коричневого порошка – и все, поел, по крайней мере это быстро,насчет полезности проверим, я выскочил в холодное хмурое утро, ветер навстречузлой, зимний, небо серое, добежал до гаража и с облегчением вломился в машину.

По дороге все те же проклятые пробки, мусор из оконавтомобилей, в отсутствие гаишников не соблюдают правила, я стиснул челюсти ипробирался, пробирался через нелепый загаженный город, пока не замаячили воротаво двор нашего офиса.

На этот раз я приехал раньше всех. Не было даже Лысенко, чтоимеет привычку иногда вообще ночевать здесь, включил комп, поработал сполчасика, как раздался стук в дверь, заглянула Юлия.

– Здравствуйте, Борис Борисович!.. К вам прибыл одинтоварищ. Говорит, что с вами договорено.

– Кто? – спросил я.

– Он назвался Куйбышенко…

– Проси, – ответил я. – Да, я его жду.

Юлия исчезла, через минуту появилась снова, уже с высокимподтянутым мужчиной, в котором не столько выправка, сколько нечто неуловимоепричисляло то ли к военной касте, то ли к рыцарям плаща и кинжала.

Он сел в предложенное ему кресло, мне почудилось, что вглубоко посаженных глазах таится неприязнь, но не понял причины, ведь эти людихорошо умеют скрывать чувства, а если и выказывают, то лишь те, которые нужновыказать.

Юлия осталась неподвижно у дверей, готовая то ли вышвырнутьвизитера, то ли принести нам кофе.

– Я к вам по просьбе Вячеслава Антоновича, –сказал он сухо. – Он распорядился оказать вам кое-какое содействие.

Я покачал головой, стараясь запомнить, что Уваровазовут Вячеславом Антоновичем, наверняка еще придется пересечься.

– Не стоит. Справляемся.

– Вы не понимаете, – начал он.

Я оборвал:

– Понимаю.

– Простите, но я хотел сказать…

– Это неважно, – прервал я. – Мы справимся сосвоими проблемами, я же сказал.

Он несколько мгновений смотрел на меня в упор, в глубинеглаз разгорался гнев, но Уваров умеет подбирать заместителей, выдохнул, сказалуже другим тоном:

– Думаю, у вас на меня такая же реакция, как у меня на вас.Но это не должно мешать нам сотрудничать. Сейчас вы слишком уязвимая мишень.Думаете, все ограничится той невинной выходкой, из которой вы выскользнуличудом? Ночь вас все-таки в отделении продержали? В следующий раз продержатлет двадцать. И не в отделении. Потому наш совет решил выделить… а еслиначнете отнекиваться, навязать вам телохранителей. Они постараются не маячитьперед глазами, наши ребята работают без показухи, зато сумеют вас защитить отножа или монтировки. Да и от стрелков из пистолета, если с близкого расстояния.Конечно, убивают и президентов, но, как показывает опыт, абсолютное большинствоубийств совершается такими простыми предметами, как кирпич, монтировка, ну инож не исключение.

Я уловил тревожный взгляд Юлии, поморщился.