Артем отрицательно помотал головой. — Ну ничего, как-нибудьуладим, — пообещал тот, и действительно, через пару минут они уже стояли впереходе, а охранник умиротворенно посвистывал, перекатывая в ладони двапатрона.

Переход был очень долгим, длиннее даже, чем станция, и вдольодной стены шли брезентовые ширмы, горели довольно яркие лампочки («Ганзазаботится» — ухмыльнулся Марк), а вдоль другой тянулась длинная но невысокая,не больше метра, перегородка. — Это, между прочим, один из самых длинныхпереходов во всем метро! — гордо заявил Марк. — А это что? А ты не знаешь? Этоже знаменитая штука! Половина всех, кто до нас добирается, к ней идут! —ответил он Артему на вопрос о перегородке. — Погоди, сейчас рано еще. Попозженачнется. Вообще-то самое оно — вечером, когда выход на станцию перекрывают, илюдям больше заняться нечем. Но, может, днем будет квалификационный забег. —Нет, ты правда ничего не слышал об этом? Да у нас тут крысиные бега,тотализатор. Мы его ипподромом называем. Надо же, я думал, все знают, —удивился он, когда понял наконец, что Артем не шутит. — Ты как вообще, игратьлюбишь? А я вот, например, игрок.

Артему было, конечно, интересно посмотреть на бега, но особенноазартным он никогда не был, и теперь, после того, как он проспал стольковремени, над его головой грозовой тучей росло и сгущалось чувство вины. Он немог ждать вечера, он вообще больше не мог ждать. Ему надо было продолжатьпродвигаться вперед, слишком много времени и так потеряно зря. Но путь к Полисулежал через Ганзу, и теперь ее уже было не миновать. — Я, наверное, не смогуздесь до вечера остаться, — вслух сказал Артем. — Мне надо идти… к Полянке. —Да ведь это тебе через Ганзу, — заметил Марк, прищурившись. — Как же тысобрался через Ганзу, если у тебя не только визы, но и паспорта даже нет? Тут,друг, я тебе помочь уже не могу. Но идею подкинуть попробую. НачальникПавелецкой, — не нашей, а кольцевой — большой любитель вот этих самых бегов. Егокрыса — Пират, — фаворит. Каждый вечер здесь появляется, при охране и полномблеске. Поставь, если хочешь, лично против него. — Но ведь мне и ставитьнечего, — возразил Артем. — Поставь себя, в качестве прислуги. Хочешь, я тебяпоставлю, — глаза Марка азартно сверкнули. — Выиграем — получишь визу.Проиграем — попадешь туда все равно, там уж, правда, от тебя будет зависеть,как ловко ты выкрутишься. Вариант? Вариант.

Артему этот план совсем не нравился, от него шел гниловатыйдушок, продавать себя в рабство, и тем более проигрывать себя в рабство накрысином тотализаторе было как-то обидно. Он решил попробовать пробиться наГанзу иначе. Несколько часов он вертелся около серьезных пограничников в серомпятнистом обмундировании — они были одеты точно так же, как и те, на ПроспектеМира, пытался подходить и разговаривать с ними, но те отказывались дажеотвечать. После того, как один из них презрительно назвал его одноглазым (этобыло несправедливо, потому что левый глаз уже начал открываться, хотя все ещечертовски болел), и порекомендовал проваливать, Артем бросил наконец бесплодныестарания, и начал обход самых темных и подозрительных личностей на станции,торговцев оружием, дурью, всех, кто могли оказаться контрабандистами, но никтоиз них не брался провести Артема на Ганзу за его автомат и фонарь, или жетребовали все вперед в обмен на обещание подумать, что можно сделать.

Так подошел вечер, который Артем встретил в тихом отчаянии,сидя на полу в переходе и погрузившись в самоуничижение. К этому времени в переходенаметилось оживление, взрослые возвращались с работы, со станции, ужинали сосвоими семьями, дети галдели все тише, пока их не укладывали спать, и наконец,после того, как заперли ворота, все высыпали из своих палаток и ширм к беговымдорожкам. Народу здесь было много, не меньше трехсот человек, и найти в такойтолпе найти Марка было нелегко. Люди обсуждали, как сегодня побежит Пират,удастся ли Пушку (теперь стало понятно, что это — тоже имя крысы) хоть разобойти его, звучали еще и другие клички, но эти двое явно были вне конкуренции.

К стартовой позиции подходили важные, полные чувствасобственного достоинства, счастливые обладатели крыс, неся своих выхоленныхпитомцев в маленьких клетках. Начальника Павелецкой-кольцевой видно не было, иМарк тоже как сквозь землю провалился, Артем испугался даже, что тот сегодняопять стоит в дозоре и не придет. Но тогда как же он собирался играть?

Наконец в другом конце перехода показалась небольшаяпроцессия. Шествуя по станции в сопровождении двух угрюмых телохранителей, созначением нес свое грузное тело обритый наголо старик в очках и красивом черномкостюме с настоящим галстуком, при пышных ухоженных усах. Один из охранниковдержал в руке обитую красным бархатом коробку с решетчатой стенкой, в которой что-тометалось что-то серое. Это, наверное, и был знаменитый Пират.

Пока телохранитель понес коробку с крысой к стартовой черте,усатый старик подошел к судье, восседавшему за столиком на небольшомвозвышении, по-хозяйски прогнал со второго стула его помощника, тяжело уселсяна табурет и завел чинную беседу. Второй охранник встал рядом, спиной кстолику, широко расставив ноги, и положил ладони на короткий черный автомат,висевший у него на груди. Не то что предлагать пари, но и просто приближаться ктакому солидному человеку было боязно.

И тут Артем увидел, как к этой почтенной паре подходитзапросто неряшливо одетый Марк, почесывая свою давно немытую голову, и начинаетчто-то толковать судье. С того расстояния, на котором стоял Артем, слышны былитолько интонации, но зато было хорошо видно, как усатый старик сначалавозмущенно побагровел, потом скорчил надменную гримасу, и в конце-концов,сдавшись, недовольно кивнул и, сняв очки, принялся тщательно протирать их.

Артем стал пробираться сквозь толпу к стартовой позиции, гдестоял Марк. — Все шито-крыто! — радостно возвестил тот, предвкушающе потираяруки.