Два десятка людей в чёрных ватных костюмах и проволочныхмасках почём зря лупили друг друга бамбуковыми дубинами.

– Занятие по фехтованию. Обязательно для всех. Но намне туда, а в тир.

Инспектор завернул за угол и вывел гостей во двор,поразивший Фандорина чистотой и ухоженностью. Особенно хорош был крошечный,затянутый ряской прудик, в котором величественно описывал круги ярко-красныйкарп.

– Мой помощник увлекается, – пробормотал Асагава,кажется, не без смущения. – Особенно любит каменные сады… Пускай, я незапрещаю.

Фандорин огляделся вокруг, ожидая увидеть какие-нибудьизваяния, но высеченных из камня растений нигде не обнаружил – лишь мелкийгравий, и на нем несколько грубых булыжников, расставленных безо всякой симметрии.

– Как я понимаю, это аллегория борьбы порядка ихаоса, – кивнул доктор с видом знатока. – Недурно, хоть и несколькопрямолинейно.

Титулярный советник и сержант переглянулись. Первыйозадаченно нахмурился, второй ухмыльнулся.

Спустились под землю, в длинный погреб, освещённый маслянымилампами. Судя по мишеням и ящикам со стреляными гильзами, здесь находилсяполицейский тир. Внимание Фандорина привлекли три соломенных чучела вчеловеческий рост: каждое обряжено в кимоно, в руке бамбуковый меч.

– Почтительнейше прошу господина вице-консулаознакомиться с моим планом. – Асагава покрутил фитильки на лампах, сталосветлее. – По моей просьбе господин вице-интендант Суга прислал двуххороших стрелков из револьвера. Я проверил их на этих макетах, оба бьют без промаха.Мы позволим сацумцам войти в годаун. Потом придём их арестовывать. Всего четыречеловека: один будет изображать старшего, трое – рядовых патрульных. Еслибольше – сацумцы действительно могут покончить с собой, а тут они решат, что стакой маленькой командой справятся без труда. Обнажат свои мечи, и тогда«старший» упадёт на пол – его роль на этом кончается. Трое «патрульных» (этодвое токийцев и я) выхватывают из-под плащей револьверы и открывают огонь.Стрелять будем по рукам. Таким образом, мы, во-первых, возьмём злоумышленниковс оружием, а во-вторых, не дадим им уйти от ответа.

Американец толкнул Эраста Петровича локтем в бок:

– Слыхали, Расти? Они будут палить по рукам! Не так-тоэто просто, мистер Гоу. Известно, какие из японцев стрелки! План, может, инеплох, но идти должны не вы.

– Кто же тогда, разрешите спросить? И, позвольте вамнапомнить, моё имя – Гоэмон.

– Окей, пусть будет Гоуэмон. Кто пойдёт дырявить жёлто…ну этих, сацумцев? Во-первых, конечно, я. Скажите, Расти, вы метко стреляете?

– Довольно метко, – скромно сказал Эраст Петрович,умевший с двадцати шагов вогнать одна в одну весь барабан – разумеется, издлинноствольного оружия и с твёрдого упора.

– Отлично. А про вас, док, мы и так знаем – стреляете,как скальпелем режете. Вы, конечно, человек вроде как посторонний и участвоватьв нашем шоу не обязаны, но если не побоитесь…

– Нет-нет, – оживился Твигс. – Я теперь,знаете ли, стрельбы нисколько не боюсь. Попасть в цель гораздо легче, чем,скажем, аккуратно зашить мышцу или наложить шов.

– Молодчага, Лэнс! Вот вам, Гоу, и трое «патрульных».Одену Расти и Лэнса в форму, и будем как трое тупых муниципалов. Вас, так ибыть, возьмём четвёртым – вроде как переводчиком. Побалаболите с ними и рухнетена пол, а остальное мы сделаем сами. Верно, ребята?

– Конечно! – с энтузиазмом воскликнул доктор,очень довольный наметившимся приключением.

Эраст Петрович подумал: мужчина даже самой мирной профессии,раз взяв в руки оружие, уже никогда не забудет этого ощущения. И будетстремиться испытать его вновь.

– Прошу извинить за дотошность, но можно ли посмотреть,насколько хорошо вы стреляете, джентльмены? – спросил Асагава. – Я,конечно, не смею не верить вам на слово, но операция такая важная, я отвечаю занеё и перед господином вице-интендантом, и перед самим господином министром.

Твигс потёр руки:

– Я что ж, я с удовольствием. Не одолжите мне один изваших замечательных кольтов, сэр?

Сержант вручил ему револьвер. Доктор скинул сюртук, осталсяв одной жилетке. Слегка пошевелил пальцами правой руки, взялся за рукоятку,тщательно прицелился и первой же пулей перебил одному из чучел соломенноезапястье – бамбуковый меч упал на пол.

– Браво, Лэнс!

Твигс поперхнулся от мощного шлёпка ладонью по спине. Ноинспектор покачал головой:

– Сэнсэй, при всем уважении… Разбойники не будут стоятьи ждать, пока вы прицелитесь. Это ведь не европейский поединок на пистолетах.Нужно стрелять очень-очень быстро, да ещё учитывать, что ваш противник в этотмомент тоже будет двигаться.

Японец нажал ногой на какой-то рычаг, и манекены вдругзакружились вместе с деревянным постаментом, будто на карусели.

Ланселот Твигс похлопал глазами, опустил револьвер.

– Нет… Я так не учился… Не смогу.

– Дайте я!

Сержант отодвинул врача. Встал враскоряку, слегка присел, стремительновыхватил из кобуры «кольт» и выпалил четыре раза подряд. Одно из чучелбухнулось с подставки, во все стороны полетели клочья соломы.

Асагава подошёл, нагнулся.

– Четыре дырки. Две в груди, две в животе.

– А вы как думали! Уолтер Локстон бьёт без промаха.

– Не годится, – Японец выпрямился. – Онинужны нам живыми. Необходимо стрелять по рукам.

– Ага, попробуйте! Это только на словах легко!

– Сейчас попробую. Не затруднит ли вас покрутитьповоротный круг. Только, пожалуйста, побыстрее. А вы, господин вице-консул,дайте команду.

Сержант разогнал манекенов так, что замелькало в глазах.

Асагава стоял, держал руку в кармане.

– Огонь! – крикнул Фандорин, и ещё не успелпроизнести последний звук этого коротенького слова, как уже грянул выстрел.

Инспектор выпалил не целясь, с бедра. Оба чучела остались наместе.

– Ага! – торжествующе возопил Локстон. –Промазал!

Он перестал качать ногой рычаг, фигуры замедлили движение, истало видно, что у одной из них рука, к которой привязан меч, слегкапокривилась.

Доктор подошёл, нагнулся.

– Как раз в сухожилие. С такой раной живой человек несмог бы удержать даже карандаш.

У сержанта отвисла челюсть.