Мало кто из дам мог устоять против его чар, когда он давалсебе труд пускать их в ход, и кончилось тем, что даже миссис Мерриуэзер сложилаоружие и пригласила Ретта Батлера в воскресенье на обед.

Мейбелл Мерриуэзер намерена была обвенчаться со своиммаленьким зуавом, как только он приедет домой на очередную побывку, и всякийраз при мысли об этом из глаз ее начинали обильно струиться слезы, ибо она нежелала венчаться иначе как в белом атласном платье, а белого атласа невозможнобыло достать нигде во всех Южных штатах, и даже одолжить у кого-нибудь изподруг такое платье Мейбелл не могла, ибо все подвенечные уборы давно пошли набоевые стяги. Тщетны были патриотические укоризны миссис Мерриуэзер,утверждавшей, что домотканое подвенечное платье — наиболее приличествующийневесте конфедерата туалет. Мейбелл хотела атласное. Она готова была — и дажегорделиво и с охотой — отказаться от шпилек для волос, и пуговиц, и нарядныхтуфелек, и от чая, и от конфет во имя Правого Дела, но венчаться она хотела ватласном Платье.

Узнав об этом от Мелани, Ретт Батлер привез из Англиинесметное количество ярдов блестящего белого атласа и кружевную подвенечнуювуаль и преподнес все это Мейбелл в качестве свадебного подарка. И сделал онэто в такой форме, что ни о какой оплате невозможно было даже заикнуться.Мейбелл пришла в неописуемый восторг и едва не чмокнула капитана Батлера вщеку. Миссис Мерриуэзер понимала, что делать такой ценный подарок — тем более вформе материи на платье — вещь крайне неприличная, но когда Ретт Батлер в самыхвысокопарных выражениях стал заверять ее, что ни одно одеяние на светенедостаточно хорошо для невесты воина-героя, она не сумела найти слов дляотказа. Тогда она пригласила дарителя на обед, полагая, что такая уступка с еестороны с лихвой покрывает стоимость подарка.

Капитан же Батлер не только подарил Мейбелл атлас на платье,но еще снабдил ее весьма ценными указаниями по части подвенечного наряда.Оказывается, в Париже в этом сезоне вошли в моду очень пышные кринолины, а юбкистали короче. Их уже не украшают оборочками, а собирают ниспадающими фестонами,из-под которых выглядывают обшитые тесьмой нижние юбки. Он сообщил также, чтосовсем не видел на улицах панталон, и сделал вывод, что их уже «не носят».Впоследствии миссис Мерриуэзер говорила миссис Элсинг, что, позволь она емураспространяться на эту тему дальше, он, пожалуй, доложил бы ей во всехподробностях, какое у парижанок нижнее белье.

Не обладай капитан Батлер такой бесспорно мужественнойвнешностью, его способность замечать и помнить мельчайшие подробности женскихтуалетов, шляп и причесок была бы заклеймена как недостойная мужчины. Когдадамы осаждали его вопросами о том, что сейчас в моде, им, конечно, было немногоне по себе, и все же они не могли от этого воздержаться. Словно матросы потерпевшегокораблекрушение судна, они чувствовали себя оторванными от мира — во всякомслучае, от мира моды, так мало модных журналов попадало к ним вследствиеблокады. И Сообщи им капитан Батлер, что парижанки теперь наголо бреют голову иносят меховые шапки, они могли бы поверить и этому. Превосходная памятькапитана по части всевозможных ухищрений женского туалета являлась для нихнепревзойденной заменой «Дамского журнала». Он замечал и хранил в памятимельчайшие подробности, столь дорогие женскому сердцу, и всякий раз после еговозвращения из плавания можно было услышать, как он объясняет окружившим егодамам, что шляпки в этом году носят совсем маленькие, на самой макушке, иукрашают их перьями, а не цветами, что королева Франции перестала надеватьшиньон по вечерам — волосы просто зачесываются наверх, оставляя открытыми уши,и укладываются в очень высокую прическу, и что декольте вечерних туалетов сновастали соблазнительно глубокими.

Месяц проходил за месяцем, а капитан Батлер по-прежнемуоставался самой популярной и романтической фигурой в городе, невзирая напрежнюю дурную репутацию, невзирая на неясные слухи, что он занимается нетолько контрабандой, но и спекуляцией продуктами. Кое-кто из недоброжелателейутверждал, что после каждого его возвращения в Атланту цены на продуктыподскакивают на пять долларов. Однако вопреки всем толкам и пересудам, капитануБатлеру удалось бы сохранить свою популярность, если бы он к этому стремился.Но капитан вел себя так, словно, Добившись признания у самых почтенных исуровых патриотов города, завоевав их уважение и несколько настороженнуюсимпатию, он, из какого-то непонятного духа противоречия, поставил, казалось,теперь своей целью всеми способами восстанавливать их против себя, всяческидавая понять, что все его предыдущее поведение было лишь комедией, игратькоторую ему прискучило.

Казалось, Юг и все, что его олицетворяло, вызывало в немлишь холодное презрение, а пуще всего — сама Конфедерация, и он не давал себетруда это скрывать. Именно эти его высказывания по адресу Конфедерации ипривели к тому, что его выслушивали сначала в некотором замешательстве, потомхолодно, потом с яростным возмущением. 1862 год еще только подходил к концу, амужчины уже начали раскланиваться с капитаном Батлером с подчеркнутой отчужденностью,женщины при его появлении в каком-нибудь собрании старались не отпускать отсебя дочерей.

Ему же, по-видимому, доставляло удовольствие не толькозадевать патриотические чувства искренних и горячих приверженцев Конфедерации,но и выставлять себя в самом непривлекательном свете. Выслушав простодушнуюпохвалу своей храбрости в опасном деле провоза контрабанды, он самым любезнымтоном заявлял, что трусит при этих операциях ничуть не меньше, чем наши храбрыевоины на передовой. Такой ответ приводил всех в большое раздражение, ибокаждому южанину было известно, что в армии конфедератов нет и не было трусов…Говоря о воинах-конфедератах, он называл их не иначе как «наши храбрецы» или«наши герои в серых мундирах», старательно вкладывая в это оскорбительно-ироническийсмысл. Когда какие-нибудь бойкие дамочки кокетливо выражали ему своюблагодарность за то, что он так героически подвергает себя ради них опасности,он с поклоном заверял их, что они заблуждаются, ибо он делал бы то же самое идля дам-северянок, если бы это приносило ему такой же доход.

В разговорах со Скарлетт он всегда держался подобного тонаеще с первой встречи в Атланте на благотворительном базаре, но теперь оттенокнасмешки звучал в его словах, с кем бы он ни вел беседы. На все похвалы, расточавшиесяему за услуги, которые он оказывает Конфедерации, Ретт Батлер неизменноотвечал, что для него прорваться сквозь блокаду — чисто деловое предприятие.Если бы на правительственных подрядах можно было так же хорошо заработать,говорил он, поглядывая в сторону тех, кто эти подряды получал, он несомненнобросил бы свое рискованное занятие и стал бы поставлять Конфедерациинедоброкачественное обмундирование, гнилые кожи, смешанный с песком сахар изатхлую муку.

Часто на его слова трудно было что-нибудь возразить, именноэто особенно сильно всех бесило. Небольшие скандалы из-за военных поставок ужеимели место. В письмах с передовой солдаты постоянно жаловались на обувь,которая разваливалась на ногах через неделю, на упряжь, которая рвалась, стоилопокрепче подтянуть подпругу, на порох, который не воспламенялся, на тухлое мясои зараженную долгоносиком муку. Жители Атланты старались уверить себя, чтотакой негодный товар поставляют из Алабамы, или Виргинии, или Теннесси, нотолько не из Джорджии. Ведь люди, получившие правительственные подряды,принадлежат к лучшим домам Джорджии. Кто, как не они, делают щедрыепожертвования в фонды госпиталей и помощи сиротам войны? Разве не они с такимвоодушевлением распевают «Дикси» и с самой неистовой свирепостью требуют — вовсяком случае с трибуны — крови янки? Волна ненависти к тем, кто наживался направительственных подрядах, еще не взмыла вверх, и слова капитана Батлера быливосприняты лишь как доказательство его чудовищной невоспитанности.