Фандорин был озадачен. Во-первых, непонятной агрессивностьювошедшего, а во-вторых, робостью мистера Радди, который производил впечатлениечеловека, вполне способного за себя постоять. Ручища, сжимавшая карты, быларазмером с небольшую дыню.

Грубиян лениво дошёл до стойки, кинул на неё свою шляпу имолча ткнул пальцем в одну из бутылок. Получив заказ, немедленно отхлебнул изгорлышка. Сел на стул.

Игроки молча наблюдали за ним. Потом шулер с тонкими, внитку, усиками нетерпеливо спросил:

– Джентльмены, мы играем или нет? Удваиваю.

Игра возобновилась.

– Это мистер Мелвин Скотт, – шёпотом пояснилКузьма Кузьмич. – Говорящая фамилия – скотина скотиной. Бывший аутло,грабитель с большой дороги. А потом получил пардон от губернатора и стал работатьна эйдженси Пинкертона. Здесь это обычное дело. Среди шерифов, маршалов и«пинков» (это пинкертоновские агенты) полным-полно уголовных. Страшный человек.Но приходится иметь с ним дело. Ему принадлежит единственная в городе лавка.

Услышав про эйдженси, Фандорин пригляделся к Мелвину Скоттуповнимательней. Записка от Роберта Пинкертона, которой, возможно, ещё придётсявоспользоваться, стало быть, адресована этому человеку.

Лицо цвета выжженной земли. Волосы цвета высохшей травы. Роткак трещина. Глаза прищурены. Куда смотрят, непонятно. Без сюртука, в одномжилете, причём из кармашка свисает массивная золотая цепочка от часов.Примечательная деталь: несмотря на тёплую погоду руки в чёрных перчатках,хорошей тонкой кожи. Серьёзный господин, сразу видно.

– Подойду поздороваюсь, – сказал Луков. –Надо кое-какие покупочки сделать. По хозяйству, по домашности. У меня тут целыйсписочек.

В эту минуту с улицы донёсся топот копыт, улюлюканье, крики.

Хозяин стал быстро убирать со стойки посуду, оставив однибутылки. Игроки и «пинк» интереса к шуму не проявили, зато Кузьма Кузьмичпеременился в лице.

– Знаете, если вы уже покушали, пойдёмте-ка от греха.Это пастухи приехали!

Вид у него был такой перепуганный, что Эраст Петровичудивился. Пастухи и пастушки, коровки и овечки – это что-то мирное, безобидное,одним словом, пасторальное. Чего ж тут пугаться?

– Вчера пастухи (по-здешнему «ковбои») пригнали стадоиз Техаса. Теперь будут дебоширничать. Ах, поздно!

В салун с гоготом и криками ввалился десяток мужчин весьма неотёсанноговида. Все они были в шляпах, штанах грубой синей материи, остроносых сапогах ис револьверами. Тот, что шёл впереди, проделал такую штуку: прямо от дверищёлкнул длинным кожаным кнутом, очень ловко подцепил кончиком бутылку состойки, и мгновение спустя она уже была у него в руке.

Фокус был встречен радостным рёвом.

Вся гурьба ринулась к выпивке, каждый орал во всё горло,требуя кто джин, кто виски, кто пиво.

Мелвин Скотт раздражённо нахлобучил шляпу и, прихвативбутылку, пересел в дальний угол. По дороге к двери толкнул одного из крикуновплечом, но ничего ужасного не случилось – ковбой просто посторонился. Очевидно,пастухи агента знали.

– Я, пожалуй, мистера Скотта возле лавкиподожду, – пробормотал председатель, которому явно не терпелось поскорейулизнуть. – Он сейчас допьёт своё вино и пойдёт. Я его привычки знаю. Авас я после разыщу.

Цапнул со стола свою курортную панаму и был таков. Фандоринже достал сигару и решил ещё поизучать туземные нравы.

Очень скоро, на второй или третьей спичке, его прилежаниебыло вознаграждено чрезвычайно колоритной сценкой.

В двери тихо вошёл чернокожий человек, одетый в ужасающиеобноски: шляпа с обвисшими полями, одежда – заплата на заплате, на бокузамусоленная брезентовая кобура, из неё торчит деревянная, залепленнаяпластырем рукоятка.

Шаркающей походкой приблизился к игорному столу, жадноуставился на груду серебряных долларов, что лежали у локтя человека с усиками.

Волосы у негра были с проседью, очень красивого оттенка –словно серебристая мерлушка, и такой же масти бородка.

Приезжие не обратили на него внимания, а местныепоздоровались:

– Привет, Уош.

– Как дела, Уош.

Тот лишь сглотнул. Глаза в красных прожилках неотрывноследили за порхающими над столом картами.

Минуту спустя шулер с усиками небрежно бросил:

– Отвали, дядя Том.

Негр не шелохнулся.

Тогда усатый, уже с раздражением, заметил:

– У нас на Юге черномазых в приличные места не пускают.

Клетчатые переглянулись. Радди вполголоса начал:

– Мистер, на вашем месте я бы не стал задиратьУошингтона Рида…

Но второй подмигнул ему и (Фандорину сбоку было видно)пихнул ногой под столом.

Радди ухмыльнулся и не договорил.

Ещё с полминуты карты шлёпали по столу при полном молчании.Вдруг негр со звучным именем тронул усатого бретёра за плечо:

– Эй, белый герой, что это у тебя в рукаве топорщится?

За столом все замерли. Шулер медленно повернулся.

– Хочешь заглянуть ко мне в рукав, смуглявый? Сначалапридётся заглянуть ко мне под мышку.

Он распахнул сюртук, и стало видно кобуру с револьвером.

– Белый герой, я задал тебе вопрос, – подавивзевок, сказал Уошингтон Рид. – На него надо ответить.

Теперь стало тихо и возле стойки. Пастухи заметили, что устола происходит нечто интересное, и все оборотились в эту сторону.

Бретёр оскалил жёлтые зубы в нехорошей улыбке и спросил, несводя глаз с чернокожего:

– Какой в Вайоминге штраф, если пристрелишь назойливогонигера?

Эту породу людей Фандорин хорошо знал, они во всех странаходинаковы. Сейчас произойдёт убийство.

Эраст Петрович поднялся на ноги, готовый вмешаться. Никто нанего не смотрел – все взоры были обращены на шулера и негра.

– У нас в Вайоминге все равны, мистер, – громко,на публику, объявил Радди. – Что чёрного пристрелить, что белого – всеодно. У нас даже бабы голосуют, слыхали?

Пастухи заржали – очевидно, женское участие в выборах былотут излюбленной темой для шуток.

Довольный выпавшей ему ролью, Радди провозгласил:

– У меня вот тут доллар. – Он показал всеммонету. – Сейчас я его подброшу. Как ударится об стол, можно палить.