Ага! Вот оно, перемещение... Мазур стал следить за темместом, заранее расположив пистолет в самом удобном положении, прикинув линиюогня, просчитав варианты, мысленно провел траекторию. Снова перемещение,шевеление... Ага!

Хлопнула «Беретта» – и в тот же самый миг Хольц с яростнымревом новоиспеченного миллионера, озабоченного судьбой своего сокровища, взмылиз лопухов, держа перед собой автомат, широко поводя стволом, выпустилдлиннющую очередь...

Ответная, из чащобы, хлестнула ему поперек груди. Мазур ужевидевший, что срезал в перебежке своего, отметил краем глаза, как из обтянутойзащитной курткой широкой спины немца брызнуло, как по ней мгновенно пролеглачереда выходных отверстий. Бывший подводник, побывший миллионером всего-точетверть часика, навзничь завалился в лопухи. Мертвее мертвого. «Нуконечно, – машинально оценил Мазур ситуацию. – Откуда ему,водоплавающему, было научиться сухопутному бою...»

Ответили два автомата и один винтарь. Четвертый выбыл изигры, Мазур его прекрасно видел со своего места – ну что ж, с почином, дай бог,не последнего...

Он, прикрываясь покойником, выдернул у него из руки автомат,снял подсумок, сменил магазин и тут же выпустил только что вставленный однойдлиннющей очередью – наугад, не стараясь попасть. И, точно зная, что заставилэтих скотов на миг притаиться, использовал выигранное мгновенье на всю катушку– головой вперед нырнул в заросли, перекатился, прополз пару метров. После чегопритаился в полной неподвижности.

Стрельба продолжалась, но реже. Мазур старательно фиксировалперемещения невидимых стрелков, сосредоточившихся в секторе, занимавшемпримерно восемьдесят градусов воображаемой окружности, охватывавшей местодействия. Между прочим, идиотское поведение, лишний раз доказывавшее, что онимеет дело с цивильной шпаной...

Пополз в сторону одного из автоматчиков – совершеннобесшумно, так, что заставил бы повеситься от зависти пресловутых куперовскихиндейцев, не колыхнув ни одну травинку, не потревожив ни один из множестванависавших над головой листьев. Он выкладывался на полную, стал призраком,невидимкой, клочком тумана, так что инструкторы должны быть довольны... Онобязан был остаться в живых, а с противником устроить все как раз наоборот...

По широкой дуге он вышел – ну, точнее, выполз – на огневуюпозицию намеченного автоматчика, зайдя тому со спины. В один прекрасный – ипечальный для противника – миг увидел его во всей красе: притаился за деревом,падла, то высунется, чесанет очередью, то опять спрячется...

Поднял руку, подперев правое запястье ладонью левой – ипопал в ту самую точку, о которой поминал покойный Хольц. Когда мишеньуспокоилась,подполз поближе, присмотрелся. Местный, несомненно, очень уж характерная рожа.В гражданском, понятно. И автомат – такой же бразильский «Мадсен», как уХольца.

И вновь надолго залег рядом с успокоившимся. Мимолетнопожалел, что оставил на корабле бесшумку – с ней и вовсе было бы одноудовольствие... А впрочем, там только одна обойма, да и прицельная дальность нета, и нет той убойности, что у «Тауруса».

Правее и впереди послышалась громкая перекличка наиспанском, и Мазур брезгливо поморщился: растаяли последние сомнения на ихсчет, окончательно стало ясно, что против него вышла портовая уголовщина,какая-нибудь челядь кокаиновых барончиков. Ну конечно, они не могли несообразить, что огневых средств в их банде поубавилось, ровно половина стволовзамолкла: вот бы тут и молчать в тряпочку, затаиться, изматывая противникатишиной и неизвестностью, а не орать, будто в драке на танцульках...

Он поднялся на обе ноги и призраком заскользил меж стволов,заходя справа по широкой дуге, выполняя классический маневр охвата, пусть иподразделением, состоящем из одного-единственного человека. Без всякого трудазаставил себя видеть правильно– лес для него превратился в неподвижный фон, неимевший даже цвета, в статичную декорацию вроде расписанного театральногозадника, глаз обязан был подмечать исключительно человеческое шевеление, вообщевсе, что не имело отношение к колыханию веток, падению листов, перепархиваниюптиц...

Оказавшись на позиции, откуда мог прекрасно видеть спинунапряженно прижавшегося к стволу человека, перебросил пистолет в левую руку,правой поднял автомат Хольца и чиркнулочередью по ногам затаившегося, понижеколен. Попал, разумеется. Обиженный как нетрудно было предвидеть, повалилсяназемь, корчась и вопя на весь остров. Мазур терпеливо ждал.

Очень быстро слева выскочил субъект с карабином, каковой тутже бросил наземь и стал озабоченно суетиться вокруг оравшего – то пытался егоподнять, то, разобравшись, в чем дело отпустил, то схватил карабин и стал,грозно выставив дуло, вертеться на все стороны, выкатывая глаза в беспомощнойярости, то вновь пытался облегчить страдания раненого бесцельной суетой иозабоченными причитаниями. Судя по его метаниям, помощи он ниоткуда не ждал, азначит, их и в самом деле сидело в засаде только четверо...

Выждав еще какое-то время, равнодушно слушая вопли раненогои без улыбки глядя на шараханья второго, Мазур бесшумно выдвинулся из-заствола, поднял пистолет и дважды выстрелил.

Настала полная, окончательная тишина. Никто более неметался, никто не орал благим матом. Выждав еще для полной надежности, Мазурсторожким волчьим бегом припустил к тому месту, где оставил мертвого Хольца иКристину в полном здравии.

В точности такими он их и обнаружил. Пригнулся, заглянул вкустарник и, не тратя времени на сантименты, бросил девушке:

– Полежи еще, я скоро закончу...

Вывернул покойнику карманы, забрал обе гранаты и соглядочкой двинулся через лес к берегу, посмотреть, какие там произошлиизменения. Ожидаемые, в общем: рядом с «Креветкой» обнаружился белый катердлиной футов в двадцать, этакая прогулочная игрушка богатея, не самаясовременная, весьма подержанная, но, тем не менее, надежная и комфортная,способная при хорошей погоде без особых хлопот преодолеть сотню миль спокойногоморя. Надстройка закрывала примерно две трети остроносого суденышка, и чтотворится внутри, Мазур не мог рассмотреть – зато на корме узрел дона Хайме.Старый прохвост, столь же элегантный, как во время их первой встречи, стоял уборта в компании гораздо менее светского верзилы с автоматом на плече, и обанапряженно таращились в сторону леса, определенно не зная, как расцениватьнаступившую тишину и что, собственно, лучше всего предпринять.

Третий, опять-таки не обремененный замашками джентельменаили денди субъект, стоял у фальшборта «Креветки». Волосы у него были ещемокрые, а у ног лежал акваланг. Ах, вот оно что... можно не гадать, чтослучилось с капитаном Гальего и его людьми: подобрался под водой, выбралмомент, вынырнул, перещелкал с маху... Вон те пятна на палубе чертовскинапоминают едва свернувшуюся кровь...

От того места, где в лесу засел Мазур, до обоих суденышекбыло метров двадцать. С крайним неудовольствием Мазур поймал себя на том, чтожаждет устроить кино, финал на голливудский манер: чтобы они корчились поднаведенным стволом, каялись и просили пощады, уверяя, что осознали ошибки изаймутся теперь исключительно общественно полезным трудом – а он, отпустивнапоследок пару триумфально-издевательских афоризмов, перестрелял бы к чертовойматери успевшую помучиться троицу...