Вот именно. Там, на катере, было нечто вроде пеленгатора, аэта штуковина – радиомаячок. Простая и эффективная конструкция. Ничегоудивительного, что погоня приперлась к островку, как по ниточке...

Одна загвоздка: дон Хайме и эти штуковины решительно несочетались. Старый хрен, если верить Кристине, никогда и нигде не служил – ни вармии, ни в разведке, ни по гражданским ведомствам. Всю жизнь провел то насвоей усадьбе, то в столице, светски увеселяясь, как и подобает истинномуаристократу. Радиомаяк с пеленгатором – это уже контора. Серьезнаяконтора. Специфическая. Скорее всего, к дону Хайме с его головорезами кто-товзял да и пристегнулчеловечка, обученного обращению с подобной техникой –и в голове даже вертится вполне конкретное имечко...

Мазур вышел на палубу. Чтобы не выглядеть вовсе ужбесчувственным чурбаном, улыбнулся сидевшей у фальшборта Кристине, взъерошил ейволосы:

– Ничего, звезда моя, выиграли...

Она ответила бледной улыбкой, тяжко вздохнула. Ободряющепохлопав ее по затылку, Мазур пошел назад в рубку, по дороге выкинув маячок заборт. Включил мотор, выбрал якорь и решительно повернул штурвал, оставляя закормой маленький живописный остров, глаза бы на него не смотрели...

Прихлебывая кофе на здешний манер – то есть, попросту чутьсмачивая губы крепчайшей и горчайшей черной жидкостью из крошечной чашечки –Мазур следил с ленивым удовлетворением, как Ронни, выскочивший из белойяпонской малолитражки (а все же прочно влезли сюда самураи со своимитабакерками, потеснив янкесов), нервно топчется на площади, вертит головой.Совершено неуместная для солидного тайного агента суетливость, подумал Мазурзлорадно – а впрочем, ничего удивительного, есть у парня поводразнервничаться не на шутку...

Пора было убираться отсюда – не только с площади и изгорода, из этой надоевшей страны, вообще с континента. Однако уход– процедурасерьезная и ответственная, иногда грамотно уйти гораздо труднее, нежелиналететь с автоматом и разнести все вдребезги и пополам...

Отставив чашечку, Мазур положил на столик несколько монет,не спеша пересек наискось маленькую круглую площадь, хлопнул лысого по плечу:

– Ну, и как делишки?

Тот аж подпрыгнул от неожиданности, выругался под нос:

– Где вы шляетесь, черт вас побери? Я уже полчаса тут торчу.

– Не преувеличивайте, – преспокойно сказалМазур. – Всего-то минут пять.

– Почему сразу не подошли?

– Старина, вам бы оставить этот тон, – сказал Мазур,ухмыляясь. – Приказной и непререкаемый. В конце концов, вы мне некомандир.

– Зато я тот самый человек, который в случае чего может вамжизнь осложнить до полной задницы, – сказал Ронни сердито, но все жесделал над собой усилие и заулыбался почти дружелюбно. – Я так понимаю, удалось?

– А то, – сказал Мазур. – Мы, австралийцы, если зачто возьмемся, то уж...

– Этос вами?

– Ну да, ждите, – ухмыльнулся Мазур. – Буду ятакие вещи в кармане таскать. Удалось, Ронни, удалось. Небольшая такаякоробочка с кучей микропленок...

– Где она?

– Дома, – сказал Мазур как ни в чем не бывало. – Ятут снял небольшой уединенный домик, надоели дешевые отели...

– Ну, так чего же мы стоим? Садитесь в машину, побыстрее!

Влезая в тесную машинешку, Мазур вновь задал себе вопрос:правильно ли поступает, устраивая этот цирк с окончательным и бесповоротнымобъяснением в нелюбви. И вновь сам же себе и ответил: все правильно, ничего тутнет от авантюризма и шпионских боевиков. Один только профессиональный расчет.Неразумно уходить со сцены, имея на плечах субъекта вроде Ронни, чьи намерения,достижения и возможности еще не прокачаны до конца... Безусловно следуетустроить классический момент истины.

Ронни рванул машину с места так, что покрышки чуть ли незадымились, свернул в переулок, выскочил на широкую улицу, рванул на только чтозажегшийся красный в лучших традициях местных джигитов... «Ах ты ж, зараза, –с ласковой брезгливостью подумал Мазур. – Я тебе ни словом необмолвился насчет того, где, в каком районе города располагается мое временноепристанище, а сам ты ни разу не спросил – но уверенно чешешь на полной скоростив правильном направлении, к западу, к холмистой окраине Чакона, чрезвычайнонапоминающей Ялту своими извилистыми крутыми улочками, карабкающимися все выше,обилием зелени и морской гладью на горизонте... Как по ниточке летишь... Воткое-что и проясняется...»

– Остановите здесь, – сказал он решительно.

– Почему?

– А давайте-ка надежности ради подойдем к дому кружнымпутем, – сказал Мазур. – Там есть обходная дорожка... Мало ли что, выуверены, что у вас нет конкурентов? Мне пару раз показалось, что следомтопотали какие-то подозрительные типы.

– Ну ладно, – сказал Ронни, секунду подумав. –Только без фокусов, убедительно вас прошу...

Он запер машину, и оба направились по утоптанной тропинке внебольшую рощицу, прошли меж высоких глухих заборов, обогнули еще парочкудомиков, оказались перед железной изгородью, опутанной чем-то вроде плюща.Мазур огляделся, открыл тронутую ржавчиной калитку:

– Прошу.

Отпер заднюю дверь, распахнул:

– Ну вот и пришли...

– Идите-ка первым, – сказал Ронни, определеннонапрягшись.

Пожав плечами, хмыкнув, Мазур первым вошел на крохотнуюкухоньку, мимоходом прихватив из шкафчика бутылку виски, содовую и два стакана– австралийцы, знаете ли, отличаются гостеприимством – прошел в столь жекрохотную гостиную. Плюхнулся в старое кресло, вытянув ноги, сказал безмятежно:

– Располагайтесь, старина. Плесните себе виски. У меня нетхолодильника, так что не обессудьте, придется с содовой...

Заглянув в соседнюю комнату, в спаленку – а больше в домишкеи не имелось апартаментов – Ронни прошел к столу, плеснул себе на добрыхтри пальца, игнорируя содовую. Сделал жадный глоток и, не садясь, поторопил:

– Ну! Где пленки?

Развалившись в кресле, вольготно вытянув ноги и держа стаканна весу, Мазур улыбнулся ему открыто и доброжелательно:

– Бог ты мой, куда вы так спешите? Можно подумать, вы –похотливый шейх, а я – новая наложница... Давайте выпьем, побеседуем, какподобает серьезным людям. Я вам что, мальчик на побегушках?

Ронни нехотя опустился в соседнее кресло, отставил стакан.Его рука уверенным движением отбросила полу светлого пиджака. Напередпредугадывая такой ход, Мазур цедил виски, лениво глядя, как на свет божийпоявляется увесистый револьвер с коротким дулом, серьезного калибра. Онпоморщился, не двигаясь с места:

– Ронни, вы так давно здесь, надо полагать, и тем не менее,таскаете подмышечную кобуру... Среди настоящих мужчин это не принятокатегорически...