– Милорд! – выговорил он наконец и, не находя больше слов,молча указал на дверь.

Ян застегнул последнюю пуговицу на перчатке и поднял глазана хозяина, склонившегося в почтительном поклоне, потом посмотрел на дверь иувидел там двух лакеев и кучера в зеленых с золотом ливреях, застывших внапряженном молчании.

Не обращая внимания на крестьян, кучер шагнул вперед, низкопоклонился Яну и откашлялся. Громким монотонным голосом он проговорил устноепослание герцога, которое не оставляло сомнений и его реакции на неожиданныйвизит Яна: «Его Высочество герцог Стэнхоупский уполномочил меня передать егогорячую радость по поводу прибытия маркиза Кенсингтонского… и сообщить егосветлости, что его с нетерпением ожидают в Стэнхоуп-парке».

Отдав кучеру распоряжение адресоваться к мистеру Торнтонукак к маркизу Кенсингтонскому, герцог тем самым публично оповестил Яна и всехприсутствующих, что этот титул отныне и впредь будет принадлежать ему. Ян неожидал такого жеста, означавшего для него две вещи: первое – дед не держал нанего зла за то, что он неизменно отклонял все его предложения, и второе –старик достаточно хитер и понял, что на этот раз победа от него не ускользнет.

Нахмурившись, Ян коротко кивнул кучеру и прошагал миморазинувших рты крестьян, которые почтительно приподнимали свои головные уборыперед человеком, только что публично провозглашенным наследником герцога. Выйдяво двор, Ян увидел еще одно доказательство того, что он желанный гость в домедеда: вместо обычного экипажа герцог прислал за ним закрытую карету,запряженную четверкой прекрасных лошадей в серебряной сбруе.

Хотя Яну было приятно узнать, что его считают желанным идорогим гостем, он не собирался растаять от всех этих знаков внимания. Онприехал сюда не для того, чтобы восстановить родственную связь с дедом, а чтобыпринять титул, который по праву принадлежал его отцу. И кроме этого, ему большеничего не нужно от старого герцога.

Несмотря на свой суровый настрой, Ян тем не менее испыталкакое-то странное ощущение нереальности происходящего, когда карета въехала вворота и покатилась по подъездной дороге к особняку, который его отец додвадцати трех лет называл своим домом. Это место неожиданно для него самоговызвало у Яна нечто похожее па ностальгию, и одновременно в нем опять вспыхнуловраждебное чувство к тирану, который лишил своего сына наследства и дома, гдетот родился и вырос. Критическим взглядом Ян оглядывал ухоженный парк инеобъятных размеров каменный дом с множеством дымоходов на крыше. Любомудругому человеку Стэнхоуп – парк показался бы величественным и значительным, нодля Яна это было видавшее виды здание без определенного архитектурного стиля ис устаревшими коммуникациями. Глядя на него, Ян подумал, что самый дешевый изего домов гораздо красивее, чем этот вычурный особняк.

Карета остановилась у парадного крыльца. Когда Ян вышел,входная дверь была уже открыта и рядом с ней стоял очень старый худойдворецкий, по традиции одетый в черное. Отец редко рассказывал Яну о своемотце, так же как о самом поместье и землях, но зато частенько говорил о дорогихему людях из прислуги. Поднимаясь по ступенькам крыльца, Ян взглянул надворецкого и по описанию узнал в нем Ормсли. Если судить по рассказам отца, этодолжен быть тот самый Ормсли, который застал его однажды на сеновале с графиномлучшего французского бренди, которое имелось в поместье. Отцу тогда было всегодесять лет. Ормсли взял на себя вину за пропажу ценного напитка, сказав, что онсам выпил бренди, а графин забыл поставить на место, будучи сильно пьян.

В настоящий момент Ормсли с нежностью смотрел на Яна, и еговыцветшие голубые глаза были полны слез.

– Добрый день, милорд, – официальным тоном приветствовал егостарый дворецкий, но у Яна создалось впечатление, что тот едва удерживается,чтобы не заключить его в объятия. – И… могу ли я вам сказать… – голос его охрипот волнения, и он закашлялся, – могу ли я сказать, как это очень, очень хорошо,что вы наконец здесь… – у Ормсли снова сорвался голос, он покраснел, и Ян навремя забыл о своей обиде на деда.

– Добрый день, Ормсли, – ответил он и улыбнулся, увидев,какой радостью озарилось морщинистое лицо дворецкого, когда он понял, что Янслышал о нем от отца. Испугавшись, что старый слуга сейчас снова согнется впоклоне, Ян быстро протянул ему руку. – Надеюсь, вы уже перестализлоупотреблять французским бренди?

Выцветшие старческие глаза засверкали, как бриллианты, приэтом явном доказательстве того, что отец Яна рассказывал о нем сыну.

– Добро пожаловать, милорд. Наконец-то вы дома, – осипшимголосом сказал Ормсли, отвечая на рукопожатие Яна.

– Я пробуду здесь всего несколько часов, – ответил Ян и увидел,что глаза преданного слуги снова повлажнели от огорчения. Однако он справился ссобой и повел Яна по просторному обитому дубом холлу. На каждом шагу импопадались лакеи и горничные, которые делали вид, что протирают зеркала, мебельи окна. Они бросали на Яна долгие любопытные взгляды и обменивались друг сдругом одобрительными улыбками. Ян был настолько поглощен предстоящей встречейс дедом, что не обращал внимания на их повышенный интерес, однако краем глазазаметил, что некоторые из старых слуг украдкой вытирают глаза и носы платками.

Ормсли подошел к двойным дверям в конце длинного коридора, иЯн приготовился к встрече с дедом, напустив на себя полное безразличие. Дажемальчиком он не позволял себе поддаться слабости и думать о нем как о родственнике.Однако изредка пытался представить себе, как он выглядит, и воображениерисовало ему человека, похожего на отца, – среднего роста, сосветло-каштановыми волосами и мягкими ореховыми глазами. Ормсли театральнымжестом распахнул дверь гостиной, Ян прошел вперед и подошел к стулу, где,опершись на трость, сидел пожилой человек, который с видимым трудом поднялсяему навстречу. Когда герцог выпрямился и встал перед ним в полный рост, Янобомлел: мало того, что его рост составлял те же шесть футов и два дюйма, что иу Яна, его лицо, как с неудовольствием отметил про себя Ян, было точной копией,разве что с поправкой на возраст, его собственного лица. Теперь Ян еще большесожалел, что совсем не похож на своего отца. Смотреть на себя постаревшего, сседыми волосами, откровенно говоря, было жутковато.

Герцог тоже пристально разглядывал его и, очевидно, пришел ктакому же заключению, хотя его реакция была диаметрально противоположной: онулыбнулся, заметив, что Ян потрясен столь разительным сходством.

–Ты не знал? – спросил герцог сильным низким баритоном, иЯну показалось, что он слышит свой собственный голос.

– Нет, не знал, – коротко ответил Ян.

– Значит, у меня есть преимущество, – сказал он, опираясь натрость и вглядываясь в лицо Яна, как вглядывался перед этим Ормсли. – Каквидишь, я знал.

Ян остался безучастен к затуманившемуся взгляду янтарныхглаз деда.